Алмазный меч, деревянный меч (2)

Перумов Николай Даниилович

– Я вам принёс её, мой Император, - с укором сказал Фесс.
– Неужто, будь я и в самом деле на службе у Радуги, я добровольно отдал бы вам в руки такое мощное оружие против неё? И разве не помните вы, как маги приставленного к вам конвоя едва не прикончили меня, когда я пытался передать вам подарок?

– Я пока что не жаловался на память, - холодно сказал Император.
– Но я учился у Сежес. И я знаю, что бывают засланные к врагу воины, которым позволено всё, даже убивать своих, лишь бы заслужить доверие той стороны, с тем чтобы нанести в решающий момент один-единственный удар, что враз положит коней распре. И я знаю коварство Радуги. Все это может быть задумано заранее. Сежес, не колеблясь,

принесёт в жертву десятки магов, если только это обеспечит ей победу - или достижение иных целей.

– Вы были в моей власти, Император, когда вошли в башню, - напомнил Фесс.
– Если я маг, то мне нечего бояться легионеров...

– Вполне возможно, мне и не будет дано постигнуть все замыслы Радуги, - пожал плечами Император.
– Я задал тебе вопрос. Ответа - правдивого ответа!
– я не получил. Обратиться к палачам или ты всё-таки признаешь свое поражение и расскажешь всё сам?

"Холодные глаза уже вынесли мне приговор, - подумал Фесс, взглянув в лицо Императора.
– Он не верит. И правильно - кто бы на его месте поверил? Но не могу же я рассказывать ему о Долине! Командор Арбель знал... но Арбель - маг. Кто знает, быть может, они каким-то образом и сносятся с нашими... Арбель назвал Архимага Игнациуса "нашим"... Нет, вес равно, всё равно - не стану ничего говорить! Не имею права!"

– Я никогда не принадлежал к Радуге. Никогда не учился у них. У меня проявились способности, а Учитель... вы же знаете, что даже в Радуге есть свои ренегаты. Кое-кто из них служил Патриарху Хеону.

– Ты спокойно работаешь с Искажающим Камнем, - словно не слыша слов Фесса, сказал Император.
– Тебе ведомы сложные управляющие заклятья. Ты снял ловушки в башне Радуги. Неужели Учителя такого уровня покидают Семицветье? И неужели Радуга так спокойно на это смотрит? Только не говори мне, будто семь Орденов не в состоянии отыскать сбежавшего чародея. Тем более что бежать-то им особо некуда.

– Внутри Радуги нет единства.
– Фесс сделал попытку пожать плечами. То, что хорошо для Солея, плохо для Лива. И наоборот.

– Виляя, ты только усугубляешь свою участь, - почти ласково сказал Император.
– Почему бы тебе не рассказать мне всё как есть?

– Но я рассказал вес как есть!

– Нет. Если ты маг, то поймёшь меня, - Очертания камня в перстне внезапно расплылись.

Фесс узнал заклятье правды, чудовищно упрощённый вариант, но тем не менее действенный. Самое большее, что мог уловить Император, было еда" или "нет" - в ответ на вопрос, говорит ли допрашиваемый правду.

Однако и этого сейчас было более чем достаточно.

– Насчет Радуги...
– по мраморно-белому виску Императора стекала струйка пота - заклятие удерживалось еле-еле, камень в перстне был для этого слишком грубым инструментом.
– Кажется... ты говоришь правду. Ненавижу это слово - кажется. Казаться может только девке - беременна она или нет. Мужчина всегда знает точный ответ. Или добивается его.

– Я говорю правду и...

– Нет, - покачал головой Император.
– Ты не блокируешь, не искажаешь мое заклятье, ты просто врёшь. Но если твоя непринадлежность к Радуге истина, почему бы тебе не сказать и остальную правду? Откуда ты, если не из Радуги?..

– Мой Император... вы принуждаете меня к ответу, который может стоить мне жизни - покачал головой Фесс. Он знал - долго заклятие правды не продержится. И сейчас осторожно, в одно касание, лёгкими, словно падение пера, толчками, он отводил чары в сторону.

Насчёт "стоить мне жизни" Фесс не лгал. Кодекс Долины мог - правда, в исключительных случаях - лишить мага бытийности, если его болтливость обернулась нападением на Долину и смертью ее защитников - чем-то похоже на Смертные Заповеди одного скрытого эльфийского королевства...

Правда,

эти древние законы еще ни разу не приводились в действие. Но об этом Императору знать, конечно же, не следовало.

– Принуждаю, - согласился Император.

– Тогда какая мне разница, как я умру? Некоторое время Император, казалось, колебался.

И Фесс затаил дыхание - ему почти удалось отвести

заклятье. Пусть... пусть он спросит сейчас!

И, когда Император спросил, - а Фесс ответил, - уголки губ повелителя Мельина чуть дрогнули в некоем слабом намёке на улыбку.

– Кажется, ты и в самом деле не врешь... Ну что ж, тогда развязать его. И подайте мне кошелек. Выпей за мое здоровье, воин. Потом, разумеется. Прежде ответишь ещё кое на что.

– Погоди, девочка.
– Маг Акциум внезапно схватился за сердце. Что-то... что-то жуткое творится сейчас в Хвалине...

Они шли вместе уже второй день. Несмотря на истощённость Тави, Акциуму удалось каким-то образом добавить ей сил - причём не самоедским, привычным ей способом. Наверное, ближе всего оказалось бы простонародное "воздухом закусила". Придорожных трактиров Акциум не избегал тоже - и почему-то ни у кого не возникло даже и мысли потребовать с него денег за снедь. Правда, предложение Тави добыть лошадей он после некоторого раздумья и с явным сожалением отверг.

– Я сперва тоже хотел. Но... на лошадях нас быстрее найдут, то есть если мы поедем верхами, - непонятно сказал он.
– Радуга умеет видеть... у них своеобразные инструменты - вот как этот, с лошадьми, например, недейственные, действенные, нельзя не согласиться.

В пути Акциум старательно избегал магии, кроме лишь самой необходимой. Оно и понятно - нет вернее способа отыскать чародея, чем по творимой им волшбе.

Куда они идут и что станут делать в Мельине - он не говорил. Впрочем, пока что Тави было не до страшных россказней об "ужасных опасностях", которым якобы подвергается мир. Мир подвергался этим опасностям с унылым постоянством. Однако ж ничего, переживал. Сожжённые дотла города отстраивались, под корень истреблённые было земледельцы вновь поднимали застоявшиеся пашни; так случалось каждый раз - густая человеческая кровь одолевала. Другим, правда, везло меньше. Они исчезали. Отчаянно сопротивляясь, выкрикивая страшные проклятия победителям... проклятия, которые не исполнялись... побеждённые уходили. Где-то в тайных криптах, лесных укрывищах или глубоких подземельях судорожно метались по желтой коже книг перья полусумасшедших пророков, отчаянно пытавшихся втиснуть в замороченные. рваные строчки всю ненависть к торжествующим пришельцам, принимая рождённые воспалённым воображением видения за великую истину, заставляя себя верить в собственный бред и заражая безумием соплеменников.

И соплеменники шли в бой. Поднимались в последние атаки, самые яростные, самые неистовые. Шли в бой с именами провидцев на устах - и гибли в железном удушающем захвате имперской пехоты. Легионы не знали и знать не хотели никаких заклятий и тем более проклятий. Зато они отлично умели ударять - "как одна рука", наступать и по ровному месту, давя врага стеной щитов, подобные в чем-то гномьему хирду, драться и в лесу, и среди холмов, в узких горлах пещер - повсюду, где они настигали врага.

Они знали, что раненых врагов надо не лечить, а добивать. Оказавшие сопротивление поселки или города - сжигать дотла, с тем чтобы потом маги дожгли даже сам пепел. Они не были ни особенно жестоки, ни особенно кровожадны - просто в памяти каждого легионера, сколько бы ни минуло поколений, жил неизбывный ужас, ужас, что передавался от отца к сыну и дальше к внуку с правнуком, - ужас перед тем, что погнало бесформенные людские толпы в отчаянную атаку на правильный строй лучников-Дану - там, на Берегу Черепов.