Алое сердце черной горы
Шрифт:
Наблюдая за происходящим поражением с нарастающим отчаянием, Артемир не знал, что делать теперь. Он не смотрел на Салатора с Кориганом, страшась увидеть на их лицах маски страха, которую он примерял на себе сейчас. Не приученный к поражениям, стяжавший только победы, хоть и несколько лишь их было, приор крепко удручился. В его опустившуюся голову даже закралась мерзкая мысль бежать на своем стремительном коне с поля боя. Однако, не был бы он Артом, если бы его патриотизм и любовь к соотечественникам не свергли в небытие эгоизм и страх за живот свой. Чтобы не оставаться долее наедине с собой, Артемир вновь обратился к своему учителю, Датокилу:
— Возможно, стоит попробовать
— Переговоры?! — рявкнул сгорбившийся в седле Датокил. — Одно только упоминание о подобной слабости перед саргами ускорит нашу гибель. Лучше погибнуть в бою, чем от пыток…
— Похоже, именно это сейчас и произойдет! — перебил криком Артемир, увидев надвинувшуюся катастрофу: передовые равенцы не выдержали и дрогнули, увлекая за собой сзади стоящих. Артемир уже по опыту своему знал, что такую волну паники можно было остановить только в зародыше. Долго не раздумывая, приор выхватил из кобур по пистолю и крикнул своей личной конной охране, ожидающей позади него:
— К оружию! Разбавим обильно истекающую кровь товарищей нашей кровью!
Сорвавшись с вершины плато вниз, как пес с цепи, Артемир преодолел весь спуск за полминуты, успев как раз вовремя, чтобы застать переходящие в отступление последние части колонн пехоты — лучников. Его ошарашенная охрана за ним не поспевала. Для зрелищности вскинув коня на дыбы, еле удержавшись при этом в седле, но выронив один из пистолей, Артемир как можно более грозным голосом рыкнул на беглецов:
— Не остановитесь сейчас сами, вас остановит и навеки покроет позором смерть трусов! Мы пришли сюда вместе, вместе и покинем эти земли, или же весь этот мир! За мной, бейтесь бок о бок с вашим приором!
Пристыженные призывом равенцы замедлили отступление, а потом, увидев Артемира среди них, и вспомнив, как он бился с ними на гунтальском берегу, развернулись лицами к уже празднующему победу противнику. Сарги и прочие нордиктовцы из войска Лиги, не ожидавшие внезапного сопротивления воодушевленных равенцев, смешались. В пылу преследования отступающих легионеры нарушили свои боевые порядки и теперь эта расслабленность сыграла против них — опомнившиеся равенцы начали бить по многочисленным брешам в линиях легионов, вычленяя и уничтожая разрозненные группки.
Довольный Артемир, спрятав не пригодившееся оружие, в боевом раже завопил и вскинул сжатую в кулак левую руку, сотрясая ей, как булавой победителя. Эйфория настолько бурно захлестнула Артемира, что произошедшее следом поначалу не вызвало у него даже тени эмоций…
Прогремевший будто бы в отдалении залп ружей, трепетно всколыхнувшееся облачно дыма, рожденное разгоряченными стволами вскинутых в прицеле ружей, и странное чувство, будто Артемира сильно толкнули. Недоумение приора сменилось дезориентацией и пониманием того, что он летит вниз… Как, почему? Он же жив, он даже не чувствует боли, значит, его не ранило! Настигнувший на середине мысли удар оземь ошеломил и одновременно внес ясность в думы Артемира, он понял: его конь упал, это конь ранен, а не он сам. Придавленную боком коня ногу и ушибленный бок зажгло сильной болью. Порываясь освободиться, Артемир потянулся руками к ноге, желая вытянуть ее, и его глазам открылось то, чему он сначала не поверил, в нагрянувшем отчаянии ссылаясь на шок: вместо его левой кисти на руке болтался разорванный и окровавленный обрубок, болтающаяся мешанина из нескольких пальцев, порванной ладони, крови и грязи, прилипшей к этому ужасающему увечью. Внутри Артемира будто надули огромный воздушный шар, появилась легкость, но легкость тянущая, неприятная, лишающая возможности дышать, жить… Боль начала утихать,
Глава XVIII
Где его конь? Где солдаты, звон оружия и хлопки выстрелов, грохот пушек? И что это за серая муть на месте неба?.. И боль, сильная боль в боку, в голове, в руке… Рука…
— Он еще не пробудился? Хм, давно пора бы, раны не настолько серьезные. Он просто обязан выжить.
Артемир узнал где-то неподалеку голос Датокила. Начиная понемногу приходить в сознание, Артемир обнаружил себя лежащим в комфортной кровати, а серая муть, из-за которой он потерял небо, была крышей внутреннего намета теплой палатки Монны. Он же бывал здесь так часто… Рука… И вновь боль цепкой хваткой перетащила внимание приора на себя. Страшась того, что он может увидеть, Артемир вытащил из-под тяжелого шерстяного одеяла левую руку, и… горько и судорожно охнул… На месте его левой кисти жестоко и неотвратимо предстала перебинтованная чистыми тканями с красными вкраплениями культя.
— Артемир! Ты очнулся! — над головой Артемира нависло личико Монны, смотрящее на него со смесью нежности и тревоги сквозь пелену слез.
— Монна… — Артемир умилился. — Тот, кто стал по собственной воле твоим мучителем, не должен получать столько заботы и тепла в ответ.
— Не говори так! — вскинулось дитя. — Ты не мучитель мне. Мой дед, держа меня взаперти моих покоев, причинял мне куда больше страданий… С тобой в походе мне интересно!
— Но ведь в битве ты могла пострадать… — и тут Артемира накрыл оползень мандража. — Битва… Что случилось, кто одержал победу?..
Монна не ответила, только ее глаза молнией разорвали зрительную связь с Артемиром. У того защемило в груди.
— Мы потерпели поражение. — подошедший Датокил словами разрезал сердце Артемира пополам. — Но я рад, что с тобой… все в порядке… — перед последними словами Датокил замялся.
— Поражение… — Артемир начисто забыл о своем телесном лишении, пораженный ужасной новостью. — Но почему мы живы, или хотя бы не в плену???
— Отчасти благодаря твоей горячности. — неожиданно тепло улыбнулся Датокил. — Твой порыв вдохновил равенцев, и они смогли упорядочиться. После того, как саргийские застрельщики ранили тебя, воины пришли в неистовство от подобной несправедливости, и даже отбросили ошарашенных нордиктовцев. — Датокил помрачнел. — Но этого оказалось недостаточно, и новый напор противника вынудил нас в порядке отступить наверх, на плато, сюда…
— Значит, мы все еще на плато, над местом схватки… — заключил Артемир. — А высота эта для понесшего тяжелые потери сарга, по сути, недоступна…
— Но и для нас это место таит лишь тихую и спокойную гибель: здесь нет еды, нет и воды, нет выхода, кругом лишь неприступные и промозглые горы… — Датокил омрачился пуще прежнего. — Я, Салатор и Кориган лишь отсрочили момент нашей смерти.
— Может, я смогу убедить их отпустить нас?.. — робея и стихая с каждым словом, предложила Монна.
— Нет, это бессмысленно. — покачал головой Датокил.
— Но ты можешь убедить их генерала взять тебя и остальных заложников под опеку и сопроводить домой. — обратился к Монне Артемир, делая вид, что не замечает резкого, неодобрительного выражения лица Датокила. — Уж коли наше предприятие потерпело крах, нет смысла далее томить вас неволей.
— Ни за что! — выкрикнула Монна, но смутившись от своей же вспыльчивости, скромно опустила глаза. — Я с вами до конца…
— Вот же горячая кровь! — с облегчением и одобрением рассмеялся Датокил. — С уверенностью заявляю, что ты теперь — настоящая равенка.