Алое сердце черной горы

Миронов Кирилл

— Боюсь, нет у меня опыта вести переговоры в пьяной смуте. — едва сдерживая негодование, на что его по ноге под столом стукнул Пириус, процедил сквозь зубы Датокил. Хитрейший, иначе не будь он таким, явственно чувствовал, что царь попытается их споить и выбить для себя немыслимые по трезвой голове условия союза.

Посерьезнев и недовольно сощурившись, Олиправд непривычно суровым голосом возразил:

— Отчего же в пьяной смуте? Коли вам так угодно, можете выпить после переговоров. — сказав это, Олиправд хлестанул из графина в деревянную кружку знатную

порцию выпивки и разом опрокинул в себя, вырвав из себя после громкое «Эх-х-х!».

Горячительное мигом вернуло царя в беззаботное состояние, и он, бойко стукнув кулаком по столу, выдохнул:

— Тогда давайте говорить сейчас, коли так боитесь разомлеть.

Датокил, облегченно улыбнувшись и радуясь, что удалось избежать конфликта, декларативным тоном начал:

— Ваше Величество, как вы уже знаете, мой народ ведет освободительную войну про…

— …Против Саргии, и одержали ряд значимых побед, но силы ваши иссякают, и вам нужна помощь. — скучным тоном пробубнил, передразнивая Датокила, уже заалевший Олиправд, водя кистью руки в воздухе из стороны в сторону под тон слов. — Я все это знаю.

Недовольный таким неуважением к себе, Датокил нахмурился. Чувство неприязни к царю Олиправду достигло точки ненависти, и он уже открыл было рот, чтобы… Чтобы что? Одернуть наглого и поддатого царя, в помощи которого жизненно нуждается? Прогнав своевольный порыв, Датокил захлопнул рот.

Прочитав внутреннюю борьбу Даткоила, Олиправд уголком губ ухмыльнулся, оставив инициативу разговора за собой:

— Я могу предоставить вам пресловутую помощь, но за высокую цену.

— И какова же она? — стараясь придать голосу нейтрально-вежливый оттенок, дрогнул Датокил.

— Вся восточная Саргия под управление выбранного мною губернатора, а также приоритетные торговые права для моего царства с остальным Нордиктом. Еще и демонтаж всех укреплений Нордиктовской Десны по береговым линиям. — не дрогнув ни телом, ни голосом, вывалил Олиправд свою торбу на голову Датокилу.

— Вся восточная Саргия?! — не удержавшись, выкрикнул Датокил, рассчитывавший на куда более скромные аппетиты астийского царя. — Это же огромная территория, да еще и очень богатая!

— О да, я знаю, оттого и требую эти земли. — беззастенчиво подтвердил намерения Олиправд, с треском отрывая от гуся одну из ног и макая в томатную пасту.

— Весьма уместные требования, Ваше Величество. — однозначно намекая Датокилу на согласие, проскрипел Пириус, выделив нажимом слово «уместные».

Датокил, однако, предпринял смелые попытки смягчить условия Олиправда, но абсолютно безуспешно. Ни хитрая лесть, ни обещания богатой наживы не возымели успеха. Царь наотрез отказался уступить хоть йоту от своих слов. Поняв, что одними только деньгами и словами помощь царя не купить, да и не желая далее перечить Пириусу, Датокил печально вздохнул и, с нескрываемой злобой смотря прямо в глаза Олиправду, выдавил:

— Вижу, смысла спорить нет более, потому, от имени приора Артемира, я согласен.

— Чудесно! — выпалил Олиправд, плевав на злобный взгляд

Хитрейшего. — Уж теперь то, Ваши Нежнейшества, извольте есть и пить со мной, дабы отметить союз!

Датокил, казалось, только того и ждал, навалившись на выпивку, словно завсегдатай таверны, в надежде утолить неприятную горечь таких быстрых, но невыгодных переговоров. Царь же, обрадовавшись преображению Датокила, захохотал и, перевалившись через стол, одобрительно похлопал Хитрейшего по плечу. Пириус остался недвижим, не притрагиваясь ни к еде, ни к напиткам. Датокил, быстро захмелев натощак, этого не заметил, а Олиправд за несколько дней уже привык к такому поведению странного нордиктовца.

Глава XXX

— Наконец, ты пришел согреть мое мерзлое тело, мой милый царь!

Молодая златовласая красавица, кровь от крови древнего рода воительниц, расположилась на широкой деревянной кровати под одеялом, сшитым из медвежьих шкур. Томно вздохнув, она не отрывала любящих зеленых глаз от Олиправда, что зашел в просторную опочивальню и начал скидывать с себя одежды.

— Не лукавь, душа моя. — подмигнул Олиправд, снимая браслеты. — Жар от твоих чресел повергает меня в испарину.

— Мои чресла в тягость мне, если рядом нет твоих. — искусно совместив скабрезность и романтическое томление, царица, а это была она, игриво приспустила одеяло, соблазнительно оголив свои прелестные груди.

— Ах ты ж, моя негодница! — зарычал Олиправд, и, бросившись на кровать, страстно поцеловал свою жену в губы.

— Как прошли переговоры с этими южанами, любовь моя? — с интересом спросила, подперев голову рукой, царица, как только Олиправд со смачным чмоком оторвался от ее губ.

— Все прошло так, как я и ожидал, душа моя. — укрывшись одеялом, Олиправд перевернулся на спину и устремил взгляд в высокий резной потолок. — Они пошли у меня на поводу.

— Стало быть, твои соглядатаи не лгут — им действительно трудно совладать с мерзкими саргами. — ласково проворковала царица, улыбнувшись.

— Стоит ли их упрекнуть в том? — пожал плечами Олиправд. — Они, даже не организовав нормальной армии и защищенных путей снабжения, только на одной внезапности и куче заложников смогли продвинуться так далеко… — тут он мечтательно задумался. — Право же, стоило начать высадку на Нордикт гораздо раньше, но у моих ближайших предков не хватило смелости, которая нашлась в изобилии у этих черноволосых пустынных дикарей.

— Теперь настало твое время! — страстно выдохнула царица, положив свободную руку супругу на волосатую грудь. — И ты превзойдешь даже великую Олию, повергнув саргов и откусив от их пирога знатный кусок!

— И я докажу тебе, любовь моя, что твои слова — чистая истина. — с теплотой провозгласил Олиправд, любяще стиснув в своей ладони маленькую руку царицы. — Одно лишь беспокоит меня: уж должна была прийти весточка от Нокицеша…

— Это тот страхолюдный проныра? — брезгливо сморщилась царица. — От его беглых узких глазенок всегда хотелось укрыться подальше.