Алое сердце черной горы
Шрифт:
— Оттого я и отправил его на Нордикт, дабы он организовал там сеть соглядатаев. — посмеялся над милым отвращением своей жены Олиправд. — И он справился так, как я и не надеялся: своевременно доложил мне и о восстании равенцев на Гунтале, и об их освободительном походе на север.
— Да, да, а еще он собирался пробраться в войско южан. — в раздражении закатила глаза царица. — Так и что ж, коли их делегаты у нас, в том его заслуга?
— Возможно. — вздохнул Олиправд. — Я велел ему подвести любой ценой равенцев к союзу со мной, вступив в переговоры с их лидером о посольстве, и что мы имеем? — царь повернул голову к своей любимой. — Скоро наши дети будут владеть Саргией и командовать огромной и оснащенной современным
Только заслышав про детей, царица улыбнулась и спустила одеяло еще ниже, освободив свой крупный живот, внутри которого уютно теплилась еще не родившаяся жизнь, готовая в любое время унаследовать титул царевичей и царевен.
— Возрадуйтесь, дети мои, ибо вы родитесь в лучшем мире, который сами сможете сделать совершенным. — ласково прошептал Олиправд, приспустившись к беременному животу царицы, осторожно его поглаживая. — Ибо для этого я дам вам все, что в моих силах.
* * *
— Поднимайся.
Одним только негромким скрипучим словом Пириус разбудил Датокила, в гости к которому вместе с пробуждением нагрянула и сильнейшая похмельная мука.
— Что, мы уже? Ах-х… — в попытке подняться со своей удобнейшей гостевой перины, Датокил мучительно застонал, схватившись за виски, открывшие стрельбу на поражение внутри головы.
— Ты поступил глупо, выпив столь много. — безжалостно отчеканил Пириус, накинул капюшон своей одежды на голову и подошел к окну гостевой комнаты, оглядывая окрестности на наличие ушей: спальня находилась на первом этаже, и подслушать все, что происходит внутри, не составляло труда. — Хотя царь благостно оценил твое рвение.
— Я ненавижу его!.. — с остервенением прошипел Датокил, подзуживаемый на злобу смесью физической и душевной боли. — Вся восточная Саргия… С такими-то владениями нам навсегда придется мириться с астийским присутствием на континентальном Нордикте.
Пириус промолчал, замерев без движения на одном месте, словно обратившись в камень. Вдруг он резко ожил и ответил Датокилу:
— Да, это так. Теперь Астия — полноправная вершительница судьбы Нордикта, наряду с нами и саргами.
— Как же нежелательно такое глубокое вовлечение новых сильных игроков в наше дело… — все сокрушался Датокил, неспешно поднимаясь с перины. Оказалось, что он лег полностью одетым, отчего пурпурная генеральская стеганка на нем помялась, покрывшись морщинами. — Я надеялся, что достаточной наградой будут деньги, уступчивая торговля и рабы, но нет… Теперь его придется вытравливать с нашего континента после войны, если победим…
— Царь давно вынашивал идею осовременивания своей огромной армии и расширения влияния Астии. — Пириус отвернулся от окна и начал сверлить бесстрастным взглядом Датокила, натягивающего сапоги. — В ходе этого похода он претворит свой замысел в жизнь.
— Ты умеешь утешить лучше, чем родная матерь… — с едким сарказмом выдавил Датокил, надевая портупею.
— Я нахожусь здесь не для того, чтобы тешить твое раненое представление о будущем. — раздраженный нытьем страдающего Датокила, наддал скрипучести Пириус. — А для того, чтобы поторопить: сегодня вечером мы переправляемся на Нордикт, чему я рьяно способствовал.
— Что?! Уже сегодня?! — ошарашился Датокил. — А как же сборы войск, подготовка кораблей и снаряжения?
— Олиправд командует регулярной армией из двенадцати крупных полков, а не войском срочных ополченцев, и большая часть их расквартирована на побережье, для возможной борьбы с десантами саргов. — Пириус, определенно, разбирался в вопросе. — А суда-перевозчики Олиправд построил уже давно, желая высадиться на Нордикт много раньше, но не найдя в себе сил и смелости стряхнуть блокаду саргов.
— Как удобно… мы ему… подвернулись… — злобно процедил Датокил, отплевываясь от ледяной воды из умывальника. — А я-то, по наивности своей, думал,
— Увы, но нет. — покачал головой Пириус. — Олиправд со своими полками нужны нам, но мы нужны ему не меньше, оттого он и стремился подвести нас к союзу с ним.
— Он стремился подвести?.. — в недоумении сощурился Датокил. — Это же была исключительно твоя идея, которую я должен был вложить в голову недогадливого Артемира. Да и не было с астийской стороны и намека на эту инициативу.
— Желание союзничать должен был донести до твоего приора астийский лазутчик, но почему-то не донес… — отвернулся Пириус, предавшись думам.
— Лазутчик? — задрал брови Датокил. — Уж не наделал бы дел этот лазутчик… И почему ты не сказал мне об этом еще тогда, в Фортерезии, через своих воинов, что пленили этого Альзория?
— Об этом я узнал лишь вчера, для чего не пил и не ел, желая уберечь свои навыки от слабостей. — вновь повернулся к Датокилу лицом Пириус, справившись с раздумьями. — И то, что лазутчик царя не сделал то, что должен был сделать давно, меня тревожит… Он мог совершить ошибку быть перехваченным саргами.
— В таком случае, в наших рядах может быть уже не астийский лазутчик, а саргийский диверсант! — встревожился Датокил, повернувшись к Пириусу мокрым лицом и замерев со сложенными в лодочку руками, из которой уже вытекла вся вода.
— Увы, но этого я не знаю, и незнание это должно ускорить нас в стремлении попасть обратно на берега Нордикта. Пошевеливайся! — довольно грубо окончив разговор, Пириус вышел из спальни, оставив недовольного Датокила в одиночестве.
Не посмев медлить после таких новостей, Датокил наскоро собрался и позавтракал хлебом с маслом, попутно с отвращением отказавшись от мутного рассола, который услужливо принес ему один из слуг Олиправда. После завтрака к нему пришел Пириус в компании Хрграра и капитана «Беззубого» и, забрав Датокила с собой, направился к царю, который уже отбыл в один из сухих доков. Воссоединившись, наконец, с Олиправдом(к кислому неудовольствию Датокила), равенцы смогли воочию восхититься астийскими солдатами при погрузке на широкие и длинные равенские транспортные суда, уже спущенные на воду и плотно расположенные близ берега. Погрузка же происходила при помощи больших плотов, курсирующих туда-сюда, от берега до корабля, и обратно. А каковы были солдаты! Без доспехов и кольчуг(недра Астии были бедны на железные руды), с простыми пиками, бердышами и арбалетами, но все, как один — рослые и крепкие пехотинцы, дисциплинированные и уверенные в своих силах. Когда же довелось увидеть конницу, даже искушенный хорошими равенскими всадниками Датокил не удержался от восхищения, которое он тщательно скрыл. В кольчугах, кирасах и наручах, что объединяло их доспех в сходстве с равенским, астийские конники были вооружены луками, длинными ударными копьями и изогнутыми мечами. Еще более внушительные, чем пехотинцы, всадники излучали всем своим высокомерным видом и расслабленной манерой держаться в седле уверенность, граничащую с незрелой и глуповатой бравадой. «Хех, какие напыщенные! — подумал Датокил. — А довелось б им в бой идти, так сразу же скукожится их бравость».
Словно прочитав мысли Хитрейшего, Олиправд с гордостью похвалился, под конец даже причмокнув:
— И эти богатыри всегда готовы к бою! Ах, каковы!
— И в скольких же войнах участвовали эти холеные красавцы? — скептически склонив голову набок, усомнился Датокил.
— Ни в одной, до сего момента. — не смутившись ни на секунду на провокацию Датокила, тут же ответил Олиправд. — Но они знают вкус крови не только из историй о славных походах на материк древнейших царей и цариц.
— И что же это значит? — заинтересовался Датокил, прикинув, как можно выучиться войне без войны. Разумеется, учения, как жалкую тень истинного боя, он в расчет не принимал.