Алракцитовое сердце. Том I
Шрифт:
Хрустели, трещали, скрипели кости.
– Перестаньте, господин Ригич! – выкрикнула Эльма. – Пожалуйста, не надо!
– VII –
– Почему? – Голем остановился, взглянув на нее с любопытством.
Кенек стонал и скулил, вцепившись зубами в ворот мундира и пытаясь пережать пальцами запястье искалеченной руки. Он не делал никаких попыток высвободиться, а решись он дернуться – пожалуй, потерял бы сознание от боли.
– В наше время не убивают… так, –
Голем усмехнулся:
– А что, девушка, может, и умирают люди нынче как-то иначе?
– Смерть есть смерть, но… Этот человек из Орыжи родом. Он наш. – Эльма встряхнула головой и с решительным видом подошла к Голему, избегая смотреть на мертвецов. По-видимому, чародейская насмешка не на шутку разозлила ее. – Нам, а не тебе отмерять ему за это наказание.
– Ты забывчива, девушка. С прошлого дня судья здесь я, – возразил Голем.
– У тебя есть указ, дозволяющий вершить над нами суд?
– Эльма! – Деян окликнул ее, внутренне умоляя замолчать и не грубить чародею, но она, начав, не собиралась останавливаться:
– Мы – свободные люди! Над нами судей нет, кроме Господа всемогущего и всеведущего, короля Вимила и его поверенных. А ты – кто такой? По какому праву зовешь себя нашим князем, объявил тут себя здесь хозяином?
Голем молчал, изумленно глядя на нее.
«Господи, Серая, где ты таким речам выучилась?! – Деян, не выпуская из виду чародея, краем глаза взглянул на Эльму. Та стояла, гордо вздернув подбородок и сжав кулаки. Казалось, еще чуть-чуть – и она в самом деле погонит чародея из дому метлой, если тот немедля не предъявит королевскую печать. – Пока с Пимой болтала, от деда Беона наслушалась?! Прекрати грубить, извинись, пока не поздно, ну же, прояви здравомыслие, прошу!»
– Князь, то бишь, король Вимил над нами Господом править поставлен, но мы – свободные люди. Хозяев у нас нет! – Эльма осталась глуха ко всем мысленным мольбам. Сейчас она чем-то очень напоминала Шалфану – когда та с котлом наперевес наступала на рыжебородого Барула. Но не могла же она за четверть часа помешаться!
Или могла?
Деян потер виски, пытаясь вернуть мыслям ясность. В голове по-прежнему громом отдавался хруст переламываемых, дробящихся костей. Тот самый звук. Улавливать его призрачные отзвуки было одновременно мучительно и сладостно. На сей раз это были не его кости. И все же тот самый звук…
Когда-то тот же звук у подножия Сердце-горы слышал Кенек Пабал. Потом, пыхтя и отдуваясь, тащил к людям истекающего кровью друга, чтобы много лет спустя явиться к нему, обратившись из спасителя в чудовище, и быть самому остановленным чудовищем Сердце-горы.
– Свободные люди! – Голем ухмыльнулся как будто бы добродушно. – Что ж вы у ночных гостей императорского указа не спросили, свободные люди? Или они, как всякие свободные люди, могут, когда захотят, убивать и насиловать других свободных людей?
Настал черед Эльмы
– А с этим свободным человеком, позволь спросить, что другие свободные люди собираются теперь делать? – Голем кивнул на скулящего Кенека, под искалеченной кистью которого растекалась кровавая лужа. – Отпустите? Будете, в конуре держа, от пуза кормить, когда самим жрать нечего? Или все-таки повесите? В колодец кинете или на куски порубите – как нынче принято у свободных людей?
– Это наше дело.
– Эльма! – снова позвал Деян, и снова тщетно.
– Если б мой сосед заслужил смерть, я бы предпочел, чтоб его казнил кто-нибудь другой, а не я. Да не поскупился бы заплатить палачу. Но то – я, варвар, а то – свободные люди. – В устах Голема эти слова звучали отборным ругательством: он будто сплевывал их, как овсяную шелуху. – Правителя своего нынешнего и военные законы вы, я посмотрю, тоже не больно-то чтите… Ваши обидчики дезертировали из его войска, так? По закону, судить их должен старший офицер, и у тебя он спрашиваться не обязан.
– Но и не ты! Если ты не тот самый старший офицер.
Пальцы Эльмы лихорадочно мяли шаль.
– Требовать от меня соблюдать закон, который ты сама соблюдать не намерена, – что это, хотел бы я знать: наглость, храбрость или дурость? – негромко спросил Голем. – К твоему сведению, девушка: так – в самом деле не убивают; я и не собирался этого негодяя пока убивать. Если тебе охота судить его самой – пожалуйста: получишь живым… Но перед тем мне нужно побеседовать с ним по душам.
– В твое время пытки называли разговором?
– Ты говоришь – в мое время, – с нажимом повторил Голем, – и племянницы твои сказки сказывают интересные. Так, выходит, ты знаешь, кто я?
Деян выругался про себя, но Эльма попросту отмахнулась от вопроса:
– Я знаю, что ты собираешься делать дурные вещи. Но у тебя нет на то права!
– Заблуждаешься: есть и всегда было; но можешь считать, что я только что его подобрал, бесхозное, и взял, – сказал Голем. – С тобой потом поговорим. А пока, если не любишь кровь и крики, лучше выйди. Джибанд там должен был уже закончить. Ступай, пока я не потерял терпение! – В голосе чародея вдруг проступила угроза.
– Эльма!!! – третий раз позвал Деян. На этот раз она все-таки его услышала и даже соизволила чуть повернуться в его сторону.
Деяна словно окатило могильным холодом.
Как он сам минувшим днем, ведомый жгучим желанием сделать хоть что-нибудь, едва не натворил глупостей, – так и Эльма сломя голову бросилась в словесную схватку с чародеем, вряд ли задумываясь о том, что таким способом ничего невозможно добиться. Голем язвительными отповедями затушил ее бессильную ярость, оставив лишь безысходное, невыносимое отчаяние. Что случилось, то случилось, и Эльма считала себя виноватой во всем случившемся: ведь Кенек пришел за ней… Все это ясно читалось на ее лице.