Алракцитовое сердце. Том I
Шрифт:
– Жив-здоров. Весь в своего беспутного папашу пошел. – Солша покачала головой, не то одобрительно, не то осуждающе. – Ни стыда перед Господом, ни страха. Вырос малой. Во, гляди, чем занят!
Деян усилием воли заставил себя взглянуть в ту сторону, в какую указывала Солша: на дом Химжичей. Окна теперь были темны, но в распахнутую калитку пыталась протиснуться процессия почти столь же чудовищная, как та, что еще недавно направлялась в дом. Джибанд, на полроста возвышавшийся над плетнем, волочил за ноги два трупа, а мальчишка
– Кенековы мерзавцы! – Выражение разбитого лица Солши могло сойти за гримасу ярости, достойную Голема. – Наших всех, живых и мертвых, уже снесли к знахарке во двор… Моя Талима тоже там. Живая, хвала Господу, – вздохнула она, утерев здоровый глаз.
Деян не стал ей говорить, что слова «вырос малой» мало подходят к тому, чем занимается ее сын, и что имя его отца Кенек назвал среди погибших.
– Бабка ваша как? Не зашибли? – спохватившись, спросила Солша.
– Обошлось. Надеюсь, до утра проспит, – поспешил успокоить ее Деян.
– Из наших… кто? – тихо, так, чтоб не могли расслышать Малуха и девочки, спросила Эльма.
– Даришу насмерть замучили, сволочи. И Лесоруб погиб, – так же тихо ответила Солша. – Застрелили. За своих баб вступился, да куда ж ему, старику? Когда они еще с ружжами… И битых-перебитых не счесть. Дальше что будет – ох, и думать страшно. – Она скосила здоровый глаз на приоткрытую дверь и осенила себя амблигоном. – Ох, страх! А малым все ж вздремнуть надо хоть чуть, и вам обоим тож. И бабушку вашу отседова забрать… В доме у меня – будто медведь прошелся, но сарайка теплая, и сена натащить можно.
Эльма, приличия ради, сначала отказалась, но упираться не стала. С какой стороны ни посмотри, а детей действительно надо было устроить где-нибудь в тепле и подальше от чародея.
– Уложишь их сама? – смущенно попросила она Солшу в конечном счете. – Я хочу зайти к Илле; может, чем смогу помочь.
– Я с тобой, – быстро сказал Деян.
– Да там и без вас народу тьма, – сперва начала возражать Солша, но потом махнула рукой. – Ну, дело ваше, не мне вас учить.
– Значит, мы с Деяном вас проводим. Все равно по пути, – сказала Эльма, по-прежнему избегая встречаться с ним взглядом.
В доме снова заскулил Кенек; торжествующий волк-охотник превратился в побитого пса.
Глава пятая. Чародей
– I –
Деян шел как мог быстро, стараясь не отстать от Эльмы: девушка почти бежала, не глядя под ноги.
Все было далеким, чужим, смутным, как в густом тумане: безумное бормотание Шалфаны, когда ее выводили из дому; улица, расчерченная темными полосами там, где Джибанд волок мертвецов; мягкий голос Солши, успокаивающей старуху.
Заполненный полураздетыми людьми двор знахарки Иллы; невозмутимый великан
Не уместившиеся в доме раненые, лежащие и сидящие под навесом для сушки трав на укрытой одеялами земле, – стонущие, плачущие, обращающие к небесам молитвы и проклятья; толпящаяся рядом родня и два ружья, приставленные к стене. Мертвецы на земле…
Внучка Киана в разорванном до самой шеи платье, рыдающая над дедом. Киан-Лесоруб, будто все еще следящий остекленевшими глазами за топором на поясе Джибанда. Пятеро мертвых дружков Кенека со сломанными шеями и раздавленными черепами, которых никто и не подумал прикрыть: великану с его силищей оружие было без надобности.
«Здесь пятеро. Значит, считая Кенека и тех двоих – всего восемь подонков. Мы смогли бы дать отпор сами, не будь все в таком раздрае… И Лесоруб мог бы не лежать здесь, не будь он безоружен».
Деян отвернулся, когда жена Вакира в наброшенном поверх рубахи зимнем тулупе принялась, загибая пальцы, деловито пересчитывать покойников.
Смогли бы, не смогли бы? Что случилось, то случилось. Ничего нельзя было исправить.
– Постой! – Деян удержал Эльму, когда та собиралась зайти во двор, и развернул лицом к себе. – Посмотри на меня.
Она неохотно встретилась с ним взглядом.
– Эл, ты не виновата, что Кенек связался с таким сбродом и привел их сюда, – сказал Деян. – Что одурел от пережитого, что помешался… на тебе, – выдавил из себя он. – Но ты здесь ни при чем. Это его вина и ничья больше. И… Раз война проиграна – рано или поздно… все равно могло случиться нечто подобное.
– Ты забыл добавить, Деян, – «и все равно еще случится в будущем», – устало сказала она.
– Совсем не обязательно. Но если и так – не нам себя за это винить.
– Все же, если б я обращалась с ним мягче, раньше, когда все еще было по-прежнему… – В ее глазах проступила невыразимая боль. – Тогда сегодня ничего бы не случилось.
«Если б ты знала, что может случиться в будущем, – ты бы сделала то, чего он от тебя добивался?» – эта мысль показалась Деяну почти такой же чужой и далекой, как и все другие.
– Неправда. Кенек все равно сделал бы то, что сделал, – сказал вместо этого Деян. – Он давным-давно не дурно воспитанный мальчишка, а мужчина. Никто, кроме него, не в ответе за его поступки.
– Ты сейчас говоришь почти как брат. – Эльма напряженно улыбнулась, но и эта вымученная улыбка тут же исчезла с ее лица. – Прости. Кенек сказал, что твои, оба… Я соболезную…
– Мажел и Нарех знали, что могут погибнуть, – твердым голосом перебил ее Деян, проглотив подступивший к горлу ком. – Они нашли честную смерть, а не связались с кем-то вроде Хемриза. А нам нужно жить дальше, Серая.