Алракцитовое сердце. Том I
Шрифт:
Он попытался обнять ее, но она отстранилась с какой-то странной, печальной улыбкой:
– Следующий день все равно наступит, живы мы или нет. Ты сейчас пойдешь объясниться с Големом или утром?
– С чего ты решила, что я собираюсь?..
– Зная тебя, несложно догадаться, – перебила она. – Что ты намерен ему сказать?
– Что смогу вспомнить – то и скажу, – пробормотал Деян. Он ожидал, что она будет его отговаривать, но Эльма лишь согласно кивнула:
– Это ясно. Потом?
Деян, скрывая замешательство, сделал вид, что высматривает что-то
Мажел – воспоминание о брате отозвалось глухой болью – говорил, что проще сдвинуть Сердце-гору, чем понять женщину. Все вокруг казалось нереальным, и эта девушка с беспомощной полуулыбкой на губах и душной тьмой в тяжелом, как камень, взгляде, как будто была не Эльмой, а кем-то другим, незнакомым. Но все равно родным. Он любил ее, что бы ни скрывалось в глубине ее глаз.
Та легкость, с какой Эльма сейчас отпустила его, – отчего-то задевала, тревожила, страшила. Что-то будто треснуло, сломалось в ней, а она не желала лечить этой раны…
Все шло наперекосяк: он должен был найти способ успокоить ее, найти верные слова, поддержать – но не мог пробиться через густой туман.
– Что потом, Деян? – переспросила Эльма. – Если он нормально выслушает тебя – будешь просить его остаться и помочь нам?
– Ты же видела, как он убил того, который звался Хемризом… И как он начал «говорить» с Кеном. – Деяна передернуло.
– Но подобные Хемризу не лучше или еще хуже.
– Теперь есть оружие. – Деян показал взглядом на ружья. – И больше нас не застанут врасплох. Вряд ли нам хватит сил защититься самим, но…
– Но?
– Мы хотя бы можем попытаться. А Голем… Он чудовище, Серая. Разумно ли просить защиты у чудовища? Если завтра его настроение переменится, от Орыжи не останется даже горстки пепла.
– Откуда мне знать? Решай сам. – Эльма покачала головой. – Я пойду, спрошу Иллу, чем помочь. Удачи, Деян, храни тебя Господь!
Она махнула на прощанье и ускользнула за калитку.
Деян дождался, пока она переговорит с горбатой Иллой и скроется за дверью; прежде чем уйти, он еще долго стоял, разглядывая знакомые, потрескавшиеся от времени резные наличники. Они, в отличие от всего остального, Илле приглянулись: лачугу Вильмы снесли и построили новый дом, а наличники сохранили старые.
Судьба будто сделала круг, но ничего не повторялось в точности. Новое окропляло старое, старое смешивалось с новым – быть может, так же, как в сказках складывались воедино правда и вымысел, а сказки складывались с жизнью…
«Надо было внимательней слушать Вильму. – Деян мрачно усмехнулся своим мыслям, бредя по оставленным в грязи следам к дому Догжонов. – Может, тогда я чего-нибудь бы понял… До того, как все закончится».
После разговора с Эльмой камень на сердце стал только тяжелее.
– II –
Деян зашел в дом.
– …Я только один раз, издали видел… Мне могло показаться!.. Простите, господин… – Когда-то Кенек говорил звучным басом, но сейчас его бормотание с каждым словом делалось все визгливей. Он больше не лежал
Деян тихо прикрыл за собой дверь и сел на стул, отодвинув его подальше от мертвецов. Борода Барула от запекшейся крови стала черной. Хемриз лежал лицом вверх, и неровный ряд из трех дыр в его покатом лбу служил хорошим напоминанием, что за человек с усталым лицом сидит на табурете напротив Кенека.
– Так видел или показалось?! – судя по раздраженному тону, Голем мямленье Кенека слышал уже не первый раз и не второй. Сейчас Голем его не трогал, но Кенек от одного голоса чародея дрожал, как осиновый лист. – Вернемся к началу. Ты сказал, что знаменный чародей вашего короля Вимила – Венжар ен’Гарбдад. Ты видел его один раз, и с виду он тебе в деды годится. Так?
– Так, господин… Но я только издали, господин. Вдруг…
– Хватит! – перебил Голем. – При Императоре Яране солдатам, которые не верили собственным глазам, выжигали их каленым железом. Проделать это с тобой?
– Нет, господин… Я видел… Видел.
– Тут где-то была кочерга. Ты пришел растопить печь?
Деян вздрогнул, когда понял, что Голем обращается к нему. Кенек заскулил: похоже, он не думал, что чародей пошутил…
По правде говоря, Деян тоже не был в этом уверен.
Взгляд, которым Кенек его наградил, был полон подобострастной мольбы и ужаса. Деян отвернулся.
«Ну и мразь же ты, Кен», – хорошо бы прозвучало, если б было сказано часом раньше, а не сейчас, когда тот сжался в ком от страха, обезоруженный и покалеченный. Еще лучше было б одновременно с этими словами загнать ему костыль промеж зубов; но часом раньше о таком не приходилось и мечтать, а теперь уж поздно было сводить счеты…
И все равно искушение было велико. Про печь и железо чародей, возможно, сказал не всерьез, однако вряд ли он стал бы мешать, пожелай Деян немного отвести душу. Рот наполнился горечью от омерзения к бывшему другу и к самому себе: желание поквитаться с беспомощным Кенеком, собственное чистоплюйство, не допускающее подобного, – все было одно другого отвратительнее.
– Этого подонка когда-то я звал другом, – сказал Деян, подавив желание сплюнуть на пол: разгромленный и оскверненный убийством дом все же оставался домом. – Охота над ним измываться – измывайся без меня.
И тот самый звук в голове наконец-то утих.
– III –
– Дело твое, – пожал плечами чародей. – Зачем тогда явился?
– Я пришел с тобой поговорить. О тех руинах в лесу, что ты называешь замком, – сказал Деян. Запоздало он понял, что нечаянно заговорил в той же грубой и фамильярной манере, что и Эльма. Это было большой глупостью…
«Но если бы он не вырубил Беона, не обезоружил и не опозорил Киана, не запугал бы всех, – жертв сегодня могло бы и не быть».