Алракцитовое сердце. Том II
Шрифт:
«Вот так оборот!» – Деян выдержал ее взгляд. Он не понимал, что движет бывшей хавбагской медсестрой, но в том, что Альбута дыры во лбу не украсят, был с ней вполне солидарен.
– Капитан похож на человека с тяжелым нравом и тяжелой рукой, – громко сказал он, так, чтобы слышал уже заинтересовавшийся их разговором Голем. – Но вам, конечно, лучше знать, госпожа Харрана; вы ведь знакомы многие годы.
– Мудрая мысль, – с огромным усилием она овладела собой и вновь натянула маску безразличия. – Ранко – отвратительный болтун, особенно когда напьется; надеюсь, в этом вы отличаетесь от него
– Смею надеяться. – Деян кивнул ей, улыбнулся остановившейся подле них Мариме и спросил завтрак. Девушка после вчерашнего следила за капитаном с явной опаской и старалась не попадаться тому на глаза. Знала бы она, кого ей в действительности следовало опасаться!
– IV –
Пока Деян без аппетита наворачивал густую кашу, а капитан разыскивал кого-то, кто мог бы засвидетельствовать брак и выдать необходимый документ, Голем на заднем дворе вылил на себя кадку подогретой воды, натянул вычищенный прислугой китель и стал походить на военного больше, чем когда-либо прежде. У тех солдат и офицеров, которые встречались Деяну на улмцах, были такие же серые от невзгод и усталости с отпечатком мрачного упрямства лица.
Капитана не было долго, и Деян со смешанными чувствами уже готов был поверить в его неудачу. Однако наконец Альбут появился и привел сморщенного, трясущегося человечка в дорогой одежде, за которым четверо солдат тащили сундук – достаточно большой, чтобы человечка можно было бы уложить вовнутрь, и еще осталось бы место.
В сундуке оказался ларец чуть поменьше, где на красном бархате хранилась печать, много разных бумаг и три огромных, оплетенных кожей книги, куда записывались даты рождений, свадеб и смертей. Человечка все называли «господин секретарь»; когда ему показали епископскую грамоту, он немного успокоился.
– Мэр бежал; и начальник ваш бежал. А вы почему еще здесь? – спросил его Голем.
– Знамо дело, бежал начальник. Без дозволения и приказу, все побросал, охранение все с собою забрал. А это все теперь куда девать прикажете – в печку? – Человечек еще больше сморщился, махнув в сторону сундука. – Или полотном белым обернуть, лентою красной обвязать и за порог выставить: бери кто хочешь? Не затем, милорд, я сорок лет службу в канцелярии служил! Подумал – схороню до поры с Господней помощью…
Голем взглянул на него уважительно и с грустью – и ничего не сказал.
Книги выглядели внушительно; Деян с горечью подумал о тонкой тетради, оставшейся дома в ящике стола. Вечером перед нападением Эльма помешала ее сжечь, но без него в Орыжи все равно некому было делать записи. И вряд ли жена Петера без скандала позволила бы оставить в доме его бумаги, даже если б Эльма пожелала их сохранить…
По обычаю или чтобы произвести впечатление на «господина секретаря», чужеземный свадебный обряд чародей вел почти столь же монотонно, сколь и Терош Хадем вел обычную церемонию; вышло еще скучнее и, на взгляд человека непосвященного, нелепо, даже дико.
Перво-наперво всем пришлось выйти под открытое небо, на площадку перед воротами в заборе, огораживающем двор. Там, обращаясь попеременно то к Харране, то к капитану,
Когда наконец Голем жестом велел ему подать кувшины, Деян вздохнул с облегчением.
Сказав что-то веско и громко, Голем вылил вино и воду на сцепленные руки жениха и невесты и провел всех за собой через ворота и дальше, назад в общий зал харчевни, где «господин секретарь» внес запись в книгу, выписал бумажную грамоту, шлепнул сверху печать – и все было кончено.
Никто не поздравлял новобрачных, не улыбался. Довольным выглядел только Лэшворт, предвкушавший, что в самое ближайшее время беспокойные гости наконец-то покинут его постоялый двор.
Деян удрученно вздохнул: это была самая странная и нелепая свадьба, какую он в жизни видел, и дело было не в хавбагском обряде и не в чародее, неумело игравшем роль священнослужителя: просто жениху и невесте не то что жениться – и встречаться в этой жизни не стоило…
– V –
Пока люди капитана паковали тюки с припасами в дорогу и седлали лошадей, сам он ушел куда-то договариваться о транспорте и военном сопровождении для «господина секретаря» и его книг – и для Харраны; Голем отправился вместе с капитаном.
Деян поднялся наверх и принялся тоже собирать пожитки. Он почти не удивился, когда за спиной скрипнула дверь и прошуршали по полу легкие, почти неслышные шаги.
– Госпожа Харрана. – Закончив стягивать одеяло, он обернулся; она остановилась в трех шагах, глядя на него с непонятным весельем в глазах. – Что вам угодно?
Она молчала. Деян, не выдержав, отвел взгляд. Еще ни с кем наедине он не чувствовал себя так неловко, как с этой женщиной.
– Возьмите. – Она поставила рядом с собой на столик прозрачный пузырек. Внутри был десяток зеленовато-бурых шариков. – Это средство способно приглушить любую боль – даже душевную. Но можно не чаще одной дозы в половину дня. Абсхар Дамар знает об этом; но пусть лучше оно будет у вас.
– Спасибо. – Деян забрал пузырек, сунул за пазуху и невольно отступил назад, будто Харрана была дикой кошкой, готовой оцарапать.
– Боитесь? – спросила она с насмешкой.
Деян пожал плечами. Это был не страх, но что-то схожее с ним.
– Надо же. – Она усмехнулась. – Человек, который сопровождает Абсхар Дамара, боится другого человека! И кого? Меня!
– Его я начал понимать… немного. Вас – не понимаю, – зло сказал Деян, рассерженный ее насмешкой. – Зачем? Вы ведь знаете, кто такой Альбут. Так почему же вы здесь? Зачем эта дурацкая свадьба?