Алракцитовое сердце. Том II
Шрифт:
– К чему тебе? – спросил Деян, выгадывая время для раздумий.
– Еще спрашиваешь! Ты сам недавно выговаривал мне за то, что прошлое в моих глазах заслоняет настоящее, – сказал Голем со слабой улыбкой. – Пока все идет к тому, что я не переживу встречу с Венжаром, а Венжар не переживет встречи с бароном Бергичем. Но если сложится иначе… – Улыбка чародея превратилась в странную, болезненную гримасу: ему тяжело давалось думать о такой перспективе. – Я не могу и не хочу ничего обещать, Деян: ты и сам слышал, что сказала Харрана. У меня нет времени. Но если будет возможность что-то нужное сделать для людей – я сделаю.
– Ну, знаешь… – протянул
Прежде – пока он спокойно жил дома, зачитываясь книгами, которые привез с собой преподобный Терош Хадем, – в его голову приходило множество мыслей о том, что он изменил бы в Орыжи и во всем мире, если б мог; о чем-то таком приятно было помечтать, засыпая.
Но теперь ему сделалось жутко.
Не кто-нибудь, а всамделишный князь и колдун с полной серьезностью спрашивал, «что делать», и не кого-нибудь – а его! Однако в роли мудрого советника Деян себя совсем не видел.
– Сейчас этими землями правит княжеский сын, а не крестьянский; ну и как – нравится? – возразил Голем.
– Не нравится, – признал Деян. – Ну, если уж на то пошло… ну… Перво-наперво я б отыскал способ заключить с Бергичем мир. Чтоб люди не гибли больше ни за что ни про что. Восстановил бы все то, что за войну пожгли и поломали. Сделал бы всюду, где люди живут, хорошие дороги, чтоб ездить можно было, чтоб торговцы приезжали, и ученые люди, и лекари… Чтоб те, кто хочет, могли грамоте учиться; чтоб если вдруг большой голод, пожар, наводнение – помощь была… Только пустые слова все это, Рибен, – со вздохом заключил он. – Мир за просто так не подпишешь, дорог за здорово живешь не проложишь: иначе давно бы не воевали и не ломали бы в ямах да на кочках ног. Одним воевать охота, другим в глуши самим по себе вести хозяйство. Соседей не знать и в казну не платить. Как живем; так, верно, и будем жить еще долго.
– Возможно, – согласился Голем. – Но можно же и понадеяться на лучшее.
– Что-то у тебя самого не больно-то получается, – не удержался Деян.
Голем отмахнулся:
– Я не знаю, что для меня будет лучше и на что уже надеяться; а тут иное.
Деян не стал спорить и молча ушел спать: отчего-то этот недолгий разговор окончательно испортил его и без того скверное настроение.
Улегшись под пологом, он подумал, что следует переговорить с чародеем в другой раз – и о далеком прошлом, о котором тот знал больше, чем кто бы то ни было другой, и о настоящем, в котором им предстояло встретиться с Венжаром ен’Гарбдадом, и о будущем…
Но случая не представилось.
Глава пятая. Гроссмейстер
– I –
Следующие два дня пути оказались намного хуже дня первого. Дорога поднималась в гору и не становилась лучше, но Голем, худо-бедно восстановивший силы, торопил – потому они ехали с рассвета едва ли не до полуночи: он остановился только тогда, когда измученная вьючная кобыла провалилась копытом в глубокую яму и поломала ногу. Альбут выстрелом избавил животное от мучений и объявил, что дальше рисковать людьми и лошадьми отказывается. Голем, скрипя зубами, признал его правоту.
Было не до разговоров; вообще ни до чего.
С трудом заставив себя встать после короткого и тревожного сна, Деян подумал, что в первые дни после выхода из Орыжи чародей,
Однако к вечеру действие лекарства ослабело ровно настолько, чтобы он все еще мог наступать на ногу – но уже мог соображать. Произошло это весьма своевременно, потому как цель изнурительного пути показалась впереди. Она рассеивала сумерки огнями сотен костров, у которых отогревалась и кашеварила оборонявшая высоты армия; встречный ветер издалека доносил густой, тяжелый запах и стук топоров: солдаты восстанавливали подмытые ливнями укрепления.
К границе огромного лагеря подъехали в открытую, не таясь. Отряд, охранявший дорогу, позволил им приблизиться, но, когда до освещенного круга оставалось полсотни шагов, взял их на прицел; офицер приказал остановиться и назвать себя.
Деян ожидал от Голема какого-нибудь впечатляющего колдовского представления, вроде того, что тот устроил в Нелове с завязыванием штыка в узел – однако на этот раз все произошло обыденно. Капитан Альбут переговорил с офицером, который оказался его знакомым, после чего ушел с ним в лагерь один. А спустя четверть часа появились четверо мужчин, носивших черные нарукавные повязки и теплые плащи поверх обычных мундиров, и пригласили – скорее, потребовали – проследовать за собой.
Капитан не вернулся: после женитьбы он со всей очевидностью потерял к своей «темной лошадке» интерес, а его люди вовсе никакого интереса к чародейским делам не имели; потому, едва оказавшись в лагере, увели лошадей и смешались с другими солдатами, подошедшими поглазеть на странную процессию.
Оглянувшись, Деян понял, что они с Големом остались вдвоем.
Конвоиры безмолвно вели их между костров и палаток, взяв в квадрат.
В Орыжи каждый год – кроме последнего – отмечали приход Старого Солнца, когда день становился равен ночи. С утра молодежь кланялась старшим и поминала предков, к полудню накрывали праздничный обед, часть которого оставляли в лесу или отдавали огню в благодарность за урожай, а на закате зажигали костры под деревьями духов на убранных полях… Глядя на развернувшийся вокруг лагерь, Деян невольно вспомнил гуляния на Старосвет: присутствовало очевидное сходство, хотя здесь все было чудовищно извращенным и преувеличенным, нездоровым, злым. Старосвет был днем, когда люди осмысляли прожитую жизнь, праздником старости и смерти – а смерть была самой сутью, предназначением и судьбой зажатой на высотах армии.
Спустя недолгое время, пройдя через плотное кольцо солдат, конвоиры вывели их на утопающие в грязи деревянные мостки, проложенные к четырем высоким и солидным с виду походным шатрам. Из одного из них вышел рослый старик в украшенном золотыми и красными нитями черном плаще и прищурился на яркий свет факелов, пытаясь лучше рассмотреть пришедших.
Еще не было сказано ни единого слова, однако Деян ни на мгновение не усомнился, кто перед ним.
– II –