Алые перья стрел
Шрифт:
ОДИННАДЦАТИЛЕТНИЙ
ПОЛКОВОДЕЦ
Англичане шли в атаку. Рваные шеренги красномундирных драгун неумолимо приближались к позициям, на которых залегли и отстреливались буры. Резервный батальон синих драгун готовился поддержать атаку.
Вдруг на поле набежала тень, словно большое лохматое облако закрыло солнце. Но это было не
Степа и Андрей ухватили Тимофея за шиворот и выставили за дверь. Потом вернулись на поле боя.
Буры могли торжествовать. Англичане понесли такой урон, что нечего было думать о продолжении атаки. Обезглавленный капитан лежал, раскинув пластилиновые ноги.
— Странно, — сказал Степа. — Почему он так не любит англичан? Ведь на другие армии он не нападает.
— Наверно, он их терпеть не может из-за битвы при Ватерлоо. Наверно, он за французов.
— Вообще-то я этих англичан тоже не люблю, — признался Степа. — Неинтересно с ними почему-то. То ли дело, когда русские и французы!
И он отправил драгун ее величества в казарму — в картонную коробку, где уже отдыхали от битвы римские легионеры, мамелюки, австрийцы и датчане…
Как и у многих самых обыкновенных пятиклассников, у Степы Дмитриева свой учебный уголок: письменный стол, расписание уроков на стенке, стопки учебников. Но когда мы с ним познакомились, уголок этот выглядел совсем необычно. По клеенке стола, черной, как вспаханное поле, двигались навстречу друг другу дивизии Кутузова и Бонапарта. Реяли знамена русских полков с косыми андреевскими крестами и трехцветные штандарты французов. Вставали на дыбы лошади командиров, готовились к стрельбе артиллеристы.
Самый рослый из гренадеров был значительно меньше спички.
На миг показалось, что смотришь с вертолета на поле, где идет съемка фильма «Война и мир». В глазах зарябило от пестроты мундиров и знамен.
— Как же ты сумел сделать такую уйму солдат? Ведь на это надо столько времени!.. Ну, сколько минут ты делаешь одного солдата?
— Я не знаю, — сказал Степа. — Если нравится, то не думаешь о времени… Ну, смотрите сами.
И он открыл коробку с пластилином.
Пальцы у Степы удивительно тонкие и точные. Как у музыканта. На это обращаешь внимание, когда следишь за его работой. Вот легли на разноцветный мундир перекрещенные лямки портупеи, появилась усатая голова в высокой каске, ноги в ботфортах, шпага. Выросли руки с цветными обшлагами. В правой — длинный пистолет. И вот стоит на ладони офицер наполеоновской гвардии ростом пониже Степиного мизинца. А за сколько минут он появился на свет, я не заметил. Засмотрелся…
«Ну, что особенного, — скажете вы. — Мало ли ребят играют в солдатики? И лепят их, и вырезают из картона. И в магазине покупают пластмассовых. Обычное дело».
Так, но не совсем.
Пришло в редакцию письмо из Томска от пионера Гены Гит-лица. Он интересуется военной историей и просил, чтобы ему помогли разобраться в форме старых русских и иностранных л эйск. Ну и вопросы он задавал! Как различались султаны на киверах разных гусарских полков?
Может быть, я слегка путаю вопросы, их было больше десятка. Неспециалисту запомнить их было трудно. А отвечать на них — тем более. В редакции только развели руками.
— Тут, товарищи, нужен военный консультант, историк.
Но вот кто-то вспомнил, что живет в Москве, на Большой Грузинской, Степа Дмитриев, который увлекается этими делами.
— Вы думаете, он поможет?
Степа взял письмо. И, читая вопрос за вопросом, начал выставлять на стол фигурки в пестрых мундирах.
— Эти есть… Пожалуйста… Егеря? Вот они… А это офицер русской артиллерии. Вот с испанцами труднее. А, вспомнил. У них форма желтая с красным…
Раньше ему просто нравилось лепить. Он мастерил из пластилина маленьких зверюшек, веселых индейцев, ковбоев. После полюбившегося фильма лепил его героев и разыгрывал с ними целые сцены. Потом Степе попала в руки книга «Сто рассказов из русской истории». Особенно увлекли Степу эпизоды войны 1812 года. Тогда и появились на свет первые русские гренадеры и французские гвардейцы, которыми командовал десятилетний полководец. А потом, на день рождения, когда мальчишкам дарят клюшки, фильмоскопы, конструкторы и другие увлекательные вещи, Степе подарили хрестоматию по русской военной истории.
Это была очень нужная книга! Ведь игра, которой занят Степа Дмитриев, не просто игра в солдатики. Когда приходит из соседней квартиры Андрей Петросянц, его товарищ, и они расставляют в разных концах комнаты армии, здесь, на желтом паркете, повторяется история: битвы под Смоленском и Малоярославцем, Бородином и Ватерлоо. И надо знать точно, где стояла гвардейская артиллерия маршала Сарбье, когда шла в атаку пешая гвардия Лефевра, а когда гренадеры Нея и Даву. Надо знать, с кем вели бои русские гусары и кирасиры, с кем сходились в рукопашной схватке наши егеря и гренадеры.
И Степа знает. Потому что ему это интересно. Сейчас в его пластилиновой армии больше трех десятков различных видов войск многих времен и стран. И обо всех он может рассказать.
Только не подумайте, что Степа Дмитриев — это какой-то маленький профессор, который ни о чем не может думать, кроме давно прошедших битв и старинных мундиров. Он любит приключенческие фильмы, шумные игры, хоккей, и целый угол в комнате завален его пластмассовыми автоматами и пистолетами. Но вот есть у него увлечение, которое приносит большую радость.
Сейчас Степа думает построить панораму. Вроде Бородинской. Ну, конечно, поменьше, чтобы умещалась на столе. Он еще не выбрал, какую битву там изобразит. И не это главным образом его волнует.
— Не могу придумать, как сделать в этой панораме пушечный дым, — говорит он.
Наверное, он придумает.
ИЗ КУБИНСКОГО ДНЕВНИКА