Америкен бой

Рогоза Юрий

— Я ему говорю,— рассказывал захмелевший Зя­ма.— Ты что, совсем рехнулся? Прогнил насквозь? А он мне—фильтруй базар! Да если бы за ним никого не было, я бы ему зенки выдавил...

— Не, его трогать нельзя...

Тут в комнате что-то упало, и бандиты, разом насто­рожившись, рванулись туда.

Тане почти все удалось. Она уже стояла на коленях около окна и видела двор, воробьев, весело прыгавших на перилах балкона, каких-то людей, свободно шагавших по своим делам где-то внизу.

Все это было за стеклом, и от осознания того, на­сколько далеко она находится от

этой жизни, Таня чуть не заплакала. Она попыталась привстать повыше и пих­нула плечом некстати лежавший на подоконнике журнал.

С предательским шорохом он пополз к краю, и Таня беспомощно смотрела, как он ползет. И ясно было, что это был не единственный шанс, но воспользоваться им не удалось. Журнал рухнул с неожиданным шумом и моменталь­но разговоры на кухне смолкли. Таня не хотела поворачиваться. Она смотрела на во­робьев и чувствовала, слышала, как бандиты вбежали в комнату и бросились к ней.

 * * *

Ник расположился у телефона и стал набирать номер, который он вчера получил. Прежде, чем выходить, он хотел закончить все дела, то есть перезаказать билет.

Телефон был занят, причем сам характер гудочков не вселял никаких иллюзий: гудочки были усталые. Ник набирал и набирал номер, и только знание азов восточ­ной философии не позволяло ему швырнуть аппарат об стену.

Проведя у телефона сорок неинтересных минут, Ник отчаялся. Бросив трубку, он просмотрел рекламки, что были разложены на столе, и к своему удивлению об­наружил адрес агентства «Аэрофлота», которое, как вы­яснилось, было расположено в соседнем здании.

«Зайду по пути»,— решил Ник и стал одеваться к вы­ходу.

Ему хотелось одеться получше: Таня должна была понимать, что он человек если не богатый, то все-таки состоятельный и ему не так сложно помогать вдове свое­го друга в цивилизованной, то есть в финансовой форме. Ник осмотрел содержимое своей сумки и остановил вы­бор на костюме. Он не хотел его брать, но Дсб настояла, считая, что на всякий случай в путешествии надо иметь хотя бы один приличный наряд — вдруг придется «иметь официальную встречу». Ник опять думал по-русски и оче­видный галлицизм переведенной фразы его повеселил.

Пока он прикидывал, какой галстук будет лучше соче­таться с кремовой рубашкой и бежевым костюмом, в ванной комнате раздалось что-то вроде маленького взрыва и послышался звук низвергающейся из крана воды.

«Кран забыл закрыть! Хорошо, что воду при мне дали, а то залил бы тут все...»

Ник пошел закрывать кран, из которого сначала шла густая ржавчина, а потом ничего, просветлело. Посмот­рев попутно на себя в зеркало, он решил, что неплохо было бы побриться.

Идея его увлекла. Он достал принадлежности и при­ступил к священнодействию. Смочил лицо водой, из специального спрея выпустил горку пены на ладонь и любо­вно разместил ее на лице. Взял блистающий никелем станок, выставил «угол атаки» и провел первую полосу по щеке. Процесс ему явно нравился. В зеркале были хорошо видны выбритые места, такие нежные, гладкие, с приличным небольшим загаром.

Когда он смывал станок под струей воды, в пене мелькали черные катышки обритой щетины, как бы де­монстрирующие,

от какой колючей грязи он избавился.

Набело пройдясь станком по сложным местам, Ник сполоснул лицо водой и, вылив на ладонь немного одеко­лона, с удовольствием смочил им горящую кожу. Чтобы придать коже бодрости, он довольно сильно похлопал себя по щекам, оценивающе глянул в зеркало и остался доволен.

 

 * * *

 —Ползи, ползи, сука! На место! — блатные били Таню ногами, норовя угадать побольнее. Все ее тело содрогалось от боли, рот наполнялся соленой от крови слюной. Все, что она видела сквозь набухшие веки, был каждый раз то кусок паркета, то сбитый половичок. Удары сыпались со всех сторон и уже через несколько минут она перестала контро­лировать ситуацию и оставила обреченную идею увернуть­ся как-то так, чтобы было менее больно, или, по крайней мере, чтобы не изувечили до состояния вечной калеки.

 Ее гнали на то место, где оставили, когда ушли пить водку. Пьяные, они ни тишины, ни осторожности соб­людать не собирались.

— В окошко решила поглядеть! —вдруг весело рас­хохотался Петро.— Ты врубись — в окошко поглядеть!

Эта информация развеселила и Зяму:

— Не, точно, погоду проверяла, да? Не, ну дает! Они оставили Таню в покое только на мгновение и та

обессилено распласталась на полу. Заметив это, Зяма наклонился к ней и приподняв ее голову за спутанные и растянувшие губы колготки, чуть только не ласково сказал:

— Девочкам,— он чуть встряхнул ее голову, чтобы добиться осмысленного выражения глаз.— Девочкам мо­жет быть и очень хорошо и очень плохо... Ты же хорошая девочка? Ты же не хочешь, чтобы было больно? Правда? Так кому ты про «Зодиак» настучала?..

И он с силой толкнул ее на пол. Таня застонала, чем вызвала смешок Петро:

— Смотри-ка, ей не нравится! Ну дает, а? Такие два парня в гости пришли, а она не рада, понимаешь? В окно смотрит, да?..

Зяма тоже хихикнул, но быстро посерьезнел и достал из кармана опасную бритву:

— Отвечай, сука,— он поводил бритвой у нее перед глазами, чтобы она оценила этот холодный безразлич­ный блеск.— Или я тебя, мартышка, сейчас побрею... А знаешь как? Все к этакой матери посбриваю, и ушки, и носик, и глазки...

Таня забилась, пытаясь отодвинуться от блеска, с ужа­сом глядя на приближающуюся к лицу бритву.

— Отвечай, сучонка!..

Таня замычала, чем вызвала очередной приступ весе­лья Петро:

— Она тебе ничего не скажет!—давясь от хохота проговорил он.

— Все скажет, как миленькая...—деловито сопел Зя­ма, наматав себе на палец прядь Таниных волос и дернув так, что у виска лопнула кожа и потекла кровь.

 — Не-а, не скажет,— снова прыснул Петро.— У нее рот завязан!

И он расхохотался уже в полный голос.

— А, черт! — Зяма, порезав Тане щеку, подсунул лез­вие бритвы под перекрученные жгутом колготки и рванул вверх. Ткань разрезалась со звонким хрустом и Таня закашлялась, жадно хватая ртом воздух.

— Не надо,— прохрипела она пересохшим ртом и ед­ва ворочая непослушным языком.— Не трогайте меня, я ничего не знаю...