Америкен бой
Шрифт:
дружелюбный тон, которым было Ник начал задавать невинный вопрос, не клюнул, а без всякого вступления совершил ножом выпад в сторону человека, темным пятном стоящего в двери.
Ник заметил выпад и без труда отклонился, попутно ногой сильно ударив Коня по вынесенной вперед руке с ножом, отчего
лезвие с искрами врезалось в металлическую переборку и, вырвавшись из пальцев , тесак полетел на пол.
— Ты чего, браток? — опять спокойно проговорил Ник, отступая однако на полшага назад.— А поговорить?
Но говорить Конь не собирался. Он молниеносно перехватил
Лезвие блистало на солнце нестерпимо и приковывало к себе взгляд. Но Ник точно знал, что за лезвием следить бессмысленно: следить надо было за глазами нападавшего. Именно они в нужный момент покажут, куда тот действительно целит. Лезвие будет делать обманные движения, а глаза точно укажут Нику цель, и он сможет отразить удар.
— Чего ты нервный такой? — продолжал говорить Ник, медленно отступая на палубу и выжидая удачного положения для удара. Он говорил не для себя и не для противника. Просто, как он знал, слова, совершенно любые, в поединке противника капельку отвлекают, он, сам того не желая, слушает их и понимает, а значит на бой уходят не все его силы.— Я всего-то про дачу спросить, заплутался я, народу никого, вот яхту с берега увидел, зашел по-соседски... Мне бы соли.. Но если нет, то я пойду, если нет, то чего же нарываться... И прием такой нелюбезный. Я с вопросом, а на меня с ножиком... Где это ты ножик такой оторвал? Знатный ножик... Немецкий, наверное. Они сталь умеют...
В этот момент Конь стал вылезать следом за Ником на палубу и наступил удачный момент, но пока не для нападения. Просто сейчас Конь не мог по-настоящему нанести удар и Ник воспользовался секундной паузой, чтобы скинуть брезентовую курточку и одним движением намотать ее на левую руку, оставив болтаться часть полы, как тряпку.
Он успел как раз вовремя: Конь тут же сделал очередной выпад, но нож до Ника не достал. Тот выставил вперед обмотанную руку и попытался сделать так, чтобы лезвие пропороло болтающуюся полу. Тогда круговым движением можно было бы лезвие замотать и вырвать оружие, но Конь уловил замысел Ника и быстро отдернул руку.
«Может, его все-таки пристрелить да и дело с концом?»—без всякого интереса подумал Ник, видя как противник готовится к новой атаке.
Теперь они оба были на палубе, но со стороны реки, так что схватку с берега заметить не могли, и Ника это вполне устраивало.
Устраивало его также и то, что блатной вел себя тихо, не орал, на помощь не звал, видимо считая, что и сам справится. С одной стороны это было здорово: тихо. С другой стороны, Ника все-таки интересовало, есть ли кто-нибудь на яхте, а оттого, как противник будет звать, это стало бы совершенно ясно. Он бы извернул голову и кричал как бы в направлении берега, если бы обращался к ним. Но если бы кричал как бы под себя, значит ожидал бы подмоги с яхты. А на подмогу обычно зовут самого ближнего.
И тут как раз Конь, ничуть не обманутый хрупкостью фигурки Ника, начал набирать в грудь воздуха
«Значит, на яхте больше никого нет»,— моментально решил Ник и, чтобы не дать противнику заорать, сделал быстрый выпад: правая рука вперед и вверх, отчего лезвие доверчиво повернулось в ее сторону, моментальный разворот на левой ноге и правой пяткой в грудь.
Хорошо он его ударить с такого расстояния не мог, а ближе его пока не подпускал нож. Но Ник и не хотел сейчас наносить .последнего удара и рисковать из-за, него. Ему важно было предотвратить крик.
Своей цели он достиг: Конь поперхнулся воздухом, сбил дыхание и запыхтел, покашливая. Глазки его, однако, спрятанные под нависшими надбровными дугами, зоркости не потеряли и в момент удара. Поэтому, когда Ник, снова развернувшись, попытался повторить фокус еще раз, Конь встретил его лезвием: оно скользнуло по икре и прорезало-таки кожу.
К этому моменту Ник уже перестал что-то говорить. Болтовня и самого его чуточку отвлекала. Он быстро глянул на часы: на яхте он уже четыре минуты и скоро должен был появиться толстый. А еще через некоторое время может появиться тот, первый, который куда-то ушел. И вообще в любой момент ему могли помешать.
А до встречи с толстым теперь придется бинтовать ногу. Ник страшно боялся заражений и к антисептическим средствам относился с невероятным почтением: они действительно не раз его выручали. А если этот уголовник ножом разделывал мясо, то получить
какое-нибудь заражение было проще простого.
Словом, по всему выходило, что дальше позиционную борьбу вести бессмысленно. Надо было быстренько доводить задуманное до исполнения и бежать бинтовать ногу.
Ник краем глаза заметил, что приближается к какому-то канату, который неаккуратной бухтой, был сложен у борта, продолжая отступать, чуточку изменил направление, чтобы споткнуться о него.
По глазам Коня он заметил, что тот тоже увидел канат и теперь пытался довести до него Ника с той же целью.
Ник сделал назад один шаг, второй, и, почувствовав под ногой змею каната, сделал вид, что оступается и даже приветливо отвел в бок правую руку, оставляя свои родные ребра без всякого прикрытия.
Конь не заставил ждать. Он прыгнул вперед, норовя воткнуть свой тесак в беззащитную плоть, но Ник ловко вывернулся и бросился, навстречу. Такого движения противник явно не ожидал и остановить свой выпад уже никак не мог.
Его рука с ножом оказалась за спиной Ника, зажатая между его боком и рукой. Ник в падении стал разворачивать корпус, выкручивая пойманную руку и попутно, пригибая Коня вниз нанес ему локтем левой руки страшный удар в точку чуть выше уха.
Когда они оба рухнули на палубу, Конь, обмяк и выпустил из сломанной, кажется, руки нож, а Ник проворно вскочил, готовый к продолжению приключений. Конь, однако, не шевелился и признаков жизни не подавал.
Этим он Ника удивил: ну, оглушить он его своим ударом мог, но убить — никак. Слаб был удар. Конь же лежал как совсем мертвый и чуть приоткрытые глаза его выглядели стеклянно.