Амет-хан Султан
Шрифт:
Встреча на площади закончилась митингом, на котором присутствовали не только кулинцы, но и жители соседних аулов - Цовкры, Вачи, Кая и других. Председатель Кулинского райисполкома Исрапилов приветствовал Амет-хана Султана и от имени трудящихся района преподнес Амет-хану на иамять о посещении отчего края старинную шашку в серебряных ножнах.
– Я с детства много слышал от отца о высоте лакских гор, о гостеприимстве дагестандев, - волнуясь, сказал Амет-хан.
– Однако все мы знаем пословицу: лучше один раз увидеть,
В Цовкру Амет-хан попал только на другой день. Опять ехали на конях. Узкая дорога шла по взгорью, то поднимаясь к уже заснеженным перевалам, то опускаясь в глубокие ущелья, по дну которых шумными каскадами скатывались бурные речки. Вглядываясь в голые, скалистые горы, лишь кое-где покрытые жухлой осенней травой, Амет-хан с удивлением думал, как могут лакцы жить в этих суровых условиях. Вокруг одни каменистые горные склоны - ни лесов, ни пашни, ни даже пригодных пастбищ. Стало понятно, почему издавна лакцы стали ездить на заработки в другие края, а то и оставались жить в новых местах, как его отец Султан.
На окраине аула в толпе цовкринцев Амет-хан еще издали разглядел дядю Касима, старшего брата отца. Касим до войны работал часовым мастером в Севастополе и часто приезжал в Алупку. Седобородый, одетый в овчинный тулуп-бартук, Касим показался Амет-хану совсем стариком.
– Наконец-то ты посетил отчий дом, - прослезился Касим, обнимая племянника. Здесь же Амет-хан увидел впервые его дочь Забидат - свою двоюродную сестру, других родственников.
– Жаль, что в такой день не смог приехать в аул твой отец.
До позднего вечера не утихал шум застолья в доме Касима. 3вучали тосты, оживленно лилась беседа в горной сакле. Немногие тогда в ауле владели русским языком. Поэтому Ярагн Гаджикурбанову пришлось основательно поработят чтобы успевать переводить Амет-хану разговоры своих земляков…
В Москву Амет-хан Султан дохнувшим, переполненным впечатлениями от поездки в Дагестан. Скоро должны были начаться занятия в военно-воздушиов академии и надо было решить вопрос о жилье, пока жена с сыном находились в Алупке. В сырую, темную комнату в Карачарово Амет-хан решил не возвращаться.
В Монино его ждали тихие аудитории военно-воздушной академии, наклеенные на
полотно учебные карты, игрушечные самолетики, миниатюрные военные объекты и полигоны… Здесь молодому майору предстояло осмыслить боевой опыт своих летчиков и опыт бывшего врага, изучать воздушную тактику и стратегию.
Его боевые друзья Владимир Лавриненков и Алексей Алелюхин, а также другие,
не менее прославленные советские летчики, о которых Амет-хан не раз слышал на фронте, учились в Военной академии имени М.В. Фрунзе.
Каждый день пребывания в академии ожидал Амет-хана Султана, что
– А какие были у меня знания?
– не без горечи вспоминал Амет-хан.
– Довоенная семилетка да ФЗО. Мучился на занятиях, не понимал многое из того, что изучали. Да еще война напрочь вытеснила из головы все, кроме того, что требовалось для победы в воздушном бою…
После долгих раздумий в январе 1946 года Амет-хан Султан подал рапорт начальнику академии. «Трезво взвешивая уровень своих знаний, - писал он в рапорте, - не вижу возможности дальнейшей учебы. Поэтому прошу отчислить, так как не уверен, что выдержу пять лет учебы в академии».
Уход из военно-воздушной академии автоматически означал демобилизацию из армии. Что делать дальше, Амет-хан не знал. Поскольку жена и сын еще находились у родителей, он поехал в Алупку. Решил пока отдохнуть в Крыму, а там видно будет.
И действительно, первое время в родительском доме Амет-хан не ломал голову о будущем, отдыхал, как говорится, душой и телом. Каждый день ходил к морю, много гулял с женой и сыном по Алупке, знакомил Фаину с родным городом, окрестностями. Однако деятельной его натуре этого хватило не надолго. Мысли «Что же дальше? Где мое место в мирной жизни?» - с каждым днем тревожили все более. Знал, конечно, что в принципе выбора у него почти нет. Одно он понял твердо: может остаться только летчиком. Но летчиком - где? Проще всего, конечно, в гражданской авиации.
Однако это для него, аса-истребителя, было все равно, что пересесть со стремительной легковой машины за руль гусеничного трактора. Оптимальный вариант - стать летчиком-испытателем. Уже в конце войны стало понятно, что на смену винтовым самолетам грядут другие, принципиально новые, скоростные машины. А скорость его стихия, высота - его высшее желание.
В марте 1946-го Амет-хан, вновь один, возвращается в Москву. Теперь он знал, что его место в авиационном испытательном центре. Работа летчика-испытателя - вот где он может реализовать свои способности, знания и опыт. Амет-хан Султан подал заявление в подмосковный Летно-испытательный институт - ЛИИ.
Вскоре приехала в Москву и Фаина, оставив сына на попечении любящих Насибы и Султана. Фаина Максимовна устроилась работать на Главпочтамте, а Амет-хан слонялся по Москве в ожидании ответа из ЛИИ. Снимали они тогда скромный номер в гостинице…
В тот летний вечер Амет-хан сидел на скамейке в парке, безучастно разглядывая
гуляющую публику. На душе было тоскливо. ЛИИ молчал уже который месяц, жить приходилось на скромную зарплату жены. Состояние неустроенности сильно угнетало Амет-хана.