Аметист (Том 1)
Шрифт:
Гвиннет медленно подошла к кровати, сознавая магическую власть своей наготы и точно зная, что глаза Бориса сейчас тщательно исследуют каждый сантиметр ее тела. Правда, несколько досадно было видеть, что в глазах Бейлода горит не только вожделение, но и огонек чисто профессионального интереса. Но с этим (что, впрочем, Гвин поняла с самого начала) надо было смириться раз и навсегда.
– Сейчас ты почувствуешь каждый дюйм моего петушка, - прошептал Борис, усаживая Гвиннет к себе на колени. Я тебя насквозь пройду.
– Я тебя трахну так, как никто еще не трахал, и ты у
Бейлод медленно и осторожно "насадил" на себя Гвиннет. Глаза ее расширились, как только она почувствовала его очень глубоко в себе прикосновение, вызвавшее легкое сладостное ощущение, которое росло и росло быстрыми крутыми волнами, пока наконец не взорвалось фантастическим возбуждением. Такое состояние Гвиннет испытала в своей жизни только раз и считала, что никогда уже не сможет пережить что-либо подобное.
– О да!
– простонала она, глядя сверху вниз на Бейлода.
В ответ на этот взгляд он с удивительной силой еще крепче сжал бедра Гвиннет и заставил встать на ноги.
– Не сейчас. Подожди, - сказал Бейлод спокойно, как будто успел уже досконально узнать ее тело и мог заранее чувствовать каждое его желание. Он принялся, приподнимаясь на руках, входить в нее и, вновь опускаясь, полностью выходить, отчего желание и возбуждение Гвин нарастало до тех пор, пока вся кожа ее не запылала.
Гвиннет почувствовала, как пальцы Бориса легко и ласково двигаются вверх-вниз в разгоряченной чувствительной расщелине ее ягодиц, потом один из них медленно погружается внутрь, отчего Гвин начала беспомощно и очень мелодично постанывать.
– Да, Гвиннет, да, пора, - прошептал Бейлод.
И Гвин безнадежно потонула в калейдоскопе ярко вспыхивающих в темноте звездочек. С безумной силой она запрыгала на Бейлоде, впившись руками в плечи партнера, пока темнота полностью не затуманила ей глаза, и она почувствовала, как из груди ее криком вырвалось его имя.
***
Все померкло.
Чувства умолкли.
Наконец сознание стало постепенно возвращаться, мягкими переливами, жаром, прошедшим по спине и плечам. Сквозь приподнятые веки Гвин увидела медный цвет солнечных лучей, блестевших на волосах Бориса Бейлода, и вспышки ярких искр в его глазах. Какое-то время в комнате стояло гробовое молчание. Потом Бейлод, перевернувшись, отодвинулся от Гвиннет и сел перед ней на коленях.
– Как ты меня назвала?
– В его голосе звучала спокойная угроза.
Гвиннет стало не по себе.
– Сейчас, вот сейчас, ты, сука, ты звала кого-то другого.
Костлявой рукой Бейлод, размахнувшись, сильно ударил Гвиннет по губам, отчего она мгновенно почувствовала во рту солоноватый привкус крови. Висевшие на стене за спиной Бейлода портреты безучастно взирали на Гвиннет.
– В следующий раз, - отрезал Борис Бейлод, - не называй меня Танкреди.
***
– Ну вот, теперь тебе все известно, - с вызовом заявил Джонатан.
– И что же ты предложишь нам делать?
Сидя в кресле у окна, Катриона утомленно покачала головой:
– Не знаю.
Невозможно. Просто не верится. В Джонатане и Танкреди так сильно
Наконец Катриона, скорее для того, чтобы что-то сказать, чем на самом деле интересуясь ответом, заикаясь, спросила:
– И как долго это продолжается?
– С нашей первой встречи. У тебя на балу.
– На моем балу. Да, но почему? Я не понимаю.
– Его нельзя не любить, - просто и с достоинством ответил Джонатан.
И тут Катриона с огромным облегчением вздохнула: ей показалось, что она поняла. Ну конечно, поняла! Это было простое увлечение. Эмоционально неуравновешенный Джонатан встретил молодого человека, достоинствами которого - блестящий аристократ, прекрасный собеседник, красавец - тотчас же и пленился.
– Я влюбился в него с первого взгляда, - прервал молчание Джонатан. Господи, как хочется выпить. У нас есть что-нибудь выпить?
Джонатан обвел комнату отсутствующим взглядом, встал и, медленно подойдя к открытому окну, оперся о подоконник и стал большими глотками вдыхать влажный ночной воздух, в то время как Катриона убеждала себя в том, что ничего страшного не случилось и бояться нечего.
– Других таких людей нет, - вновь заговорил Джонатан, в словах которого звучала почти нескрываемая страсть.
– Знаешь, он сверкает подобно алмазу. Когда ты с ним, все вокруг теряет свое значение. Он - единственный такой во всем мире.
И ты готов отдать все, понимаешь, абсолютно все за одну его улыбку.
Катриона откинулась на спинку кресла и полузакрыла глаза. Она прекрасно понимала, о чем говорил Джонатан.
Разве не чувствовала она то же самое? Разве не знала она, как мучает рухнувшая любовь.
– И ты знаешь, - продолжал Джонатан потерянным голосом, - алмаз не только прекрасен. Им режут стекло.
Алмаз - самое твердое вещество на Земле. Так и Танкреди.
Он пользуется тобой, он влюбляет тебя в себя, играет с твоей душой, а потом отбрасывает ее в сторону и уходит прочь. В тот вечер, перед клубом, Танкреди был с девушкой - Урсулой Вичини. Ее отец - один из самых крупных торговых банкиров в мире. Завтра Танкреди улетает к ним на яхту на Тенерифе. Урсула по уши влюблена в Танкреди, но через неделю, максимум через месяц, она ему надоест, и он смоется.
– Джонатан горько усмехнулся. Ему никто не нужен.
Последние слова Джонатан произнес глухим голосом, и Катриона поняла, что он плачет. Она встала и, подойдя к мужу, крепко его обняла.
– Все в порядке, Джонатан, все в порядке...
– Я не хотел, чтобы ты узнала обо всем подобным образом, Кэт. Клянусь тебе, не хотел. Я как-то пытался сказать тебе правду, когда мы были вдвоем в башне на крыше вашего дома в ночь твоего бала.
И вновь Катриона почувствовала себя очень сильной. Она пригладила растрепанные волосы Джонатана и помассировала мускулы его широких плеч.