Аметистовый блин
Шрифт:
Сережа оказался в довольно большой комнате, обставленной в каком-то старинном, на его взгляд, стиле, о трех окнах с бархатными портьерами, и первым делом споткнулся о скамеечку на кривых ножках, но не простых, а вызолоченных самоварным золотом.
Отец Амвросий был прав – хозяева виллы нагребли сюда хлама всех веков и всех народов.
Больше всего на свете эта комната напоминала музей, но музей бестолковый, где составлять экспозицию поручили чьей-то безграмотной секретарше. И она, проехавшись по антикварным магазинам, привезла все, что подвернулось, – бронзовые люстры, которые
Именно отсюда раздался выстрел, именно здесь отец Амвросий нашел пульку от пневматического пистолета! Вряд ли на втором этаже виллы было еще одно столь же загроможденное псевдостаринной рухлядью помещение.
Найти в этом столпотворении маленькую деревянную шкатулку казалось задачей нереальной.
– Уй-й!.. – застонала, держась за косяк, бабка. – Антиквариату-то!..
– Пулька ударилась в дверь… – пробормотал Сережа. – В дверь, значит, ударилась…
Откуда же стреляла Данка?
Чтобы выстрелить, нужно по крайней мере выставить из треклятого камня руку с пневматическим пистолетом…
Сережа судорожно вспоминал дикую историю, которую рассказала Майка про Данкино приземление на электрическую плиту. Выходит, человек, покидая камень, разносит всю окружающую его мебель. Но Данка оказалась всего-то навсего в навесном шкафу и продавила его. А если бы шкатулку заперли вон в тот дубовый редут, обвитый деревянными гирляндами из жутких роз и полированных яблок? Он же слона выдержит!
Редут принадлежал к той породе старинных буфетов, которые внушают человеку неподготовленному суеверный ужас. Так и кажется, что сперва привезли это чудовище, а потом уж вокруг него возводили стены дома и клали над ним кровлю. А если хозяин в помутнении рассудка хотел установить буфет на втором этаже – то, очевидно, либо вынимали кусок крыши, либо ломали стенку и внедряли редут на постоянное жительство при помощи башенного крана.
Шедевр древесной архитектуры весь занимал собой целую стенку напротив двери. На огромном фундаменте, иначе нельзя было назвать широкий комод о четырех дверцах, громоздились в причудливой симметрии застекленные шкафчики с нишами, выносными полочками, выдвижными ящичками, и все это было уставлено антикварной мелочью.
Если бы шкатулка с камнями стояла наверху – то Данка, выбираясь наружу ради выстрела, произвела бы примерно такой же разгром, как в офисе Николая Юрьевича.
Сережа распахнул нижнюю дверцу – и обнаружил пустоту.
Все сокровища бизнесмена торчали на виду. Обширные помещения в фундаменте редута были ему просто не нужны.
Сережа распахнул и вторую дверцу.
Там лежали старые журналы и газеты. Хозяева не предполагали, что гости будут шарить по шкафам.
С третьей дверцей повезло. Среди набитых неизвестной рухлядью пакетов стояла шкатулка с откинутой крышкой.
Сережа,
И тут внизу раздались выстрелы!
Уж кто там по кому лупил – понять было невозможно. Ясно было лишь, что пора сматываться. Сережа сунул шкатулку на ремень, подхватил под мышку бабку и рванул через столовую к лестнице.
Но по лестнице уже мчались прыжками наверх люди.
Сережа самонадеянно оставил все оружие внизу – у отца Амвросия и Маркиза-Убоища. Сейчас выход был один – самому спрятаться и выслать бабку, в которую сперва от удивления выстрелить не догадаются, а потом уж будет поздно.
– Бабушка, – сказал Сережа, ставя вампиршу на пол. – За работу!
– Не могу… – пробормотала та. – Худо мне!..
– Сердце, что ли, прихватило?
– Помял ты меня…
Времени на разборку не было. Взяв бабку на руки, как положено брать красивых женщин, Сережа метнулся в хозяйские апартаменты. Комнаты оказались невелики, и он сам не понял, как влетел в крайнюю, тупиковую. А выскакивать из нее и искать других путей было поздно.
Это была какая-то странная маленькая комната, почти пустая – две замызганные хлипкие табуретки не считаются, вместо хрустальной люстры – голая лампочка, стены уже оклеены изумительной красоты обоями, но пол не мыт со времен первой мировой. Очевидно, затевая ремонт виллы, ее собирались приводить в порядок последней.
Были в этой комнатенке окно и две узкие двери. Через одну вбежал Сережа с бабкой на руках, вторая же оказалась накрепко заперта.
Сережа, усадив бабку на табуретку, первым делом приспособил в качестве замка ножку от другой табуретки, двинул плечом запертую дверь и хищно посмотрел на окно.
Здешний хозяин, видать, не на шутку боялся грабителей. Мало того, что дом был насквозь прошит сигнализацией, что вокруг слонялись бездельники в камуфле, – так и большинство окон снаружи украшали узорные решетки, по виду – изящное черное кружево, но если приглядеться – то сварены они были из выгнутых полос металла, в два пальца шириной, обращенных к публике тонкой гранью.
Сережа распахнул рамы – и убедился, что дело плохо.
– Тупик, – сказал он. – Ну, ничего. Я встану за дверью, а ты, бабуля, их обработаешь. Свяжем…
На нем еще было намотано довольно веревок для целой роты.
– Ромка! – раздался голос, причем довольно близко. – Сюда побежали!
– Думаешь, к чулану?
– Хрен их знает! Глянь-ка на лестницу!
Сережа недовольно хмыкнул – оказывается, поблизости была лестница, а он ее сгоряча проскочил. Ладно, будем пробиваться к лестнице…
Догадываясь, что через минуту-полторы охрана уже будет ломиться в комнатенку, Сережа встал за дверью. Бабка, тяжко дыша и скрючившись, все еще сидела на табуретке и бормотала невнятное. Судя по тому, как злобно взглядывала вампирша на атлета, это была отнюдь не молитва…
– Вперед! – приказал Сережа бабке.
– Не могу! – жалостно отвечала она. – Ой, не могу…
И художественно сползла с табуретки, и повалилась наземь, и стала растирать себе грудь чуть повыше места, где положено быть солнечному сплетению.