Аморал

Багров Михаил

— Прибери здесь всё, что нагадил, — должное почтение я решил проявить сразу же, как только Юрий ушёл, — и верни на место все родовые артефакты, которые ты решил прикарманить.

— Я не твоя прислуга, щенок! — взбрыкнул Мухин. Он всё ещё верил в то, что будет здесь что-то решать. Юрий прямым текстом сказал, что убить я его не могу, вот он и огрызается.

— Ты именно что моя прислуга, — скучающим голосом сообщил я очевидные вещи. — А если тебя что-то не устраивает... За несчастный случай никто не осудит.

Раз уж Соболев сам дал мне такую полезную карту в руки, то

и буду её использовать. Правда уверенности в том, что с меня не спросят за несчастный случай не было, но Мухин же об этом не знает. Он побледнел ещё больше, кадык несколько раз нервно дёрнулся, видимо, хотел сказать что-то ещё, но передумал. Мудрое решение, возможно, мы даже сработаемся.

Я проводил его взглядом и принялся осматривать помещение. Раньше это была гостиная. Или библиотека. Вряд ли чья-то спальня. Сложно было делать выводы, потому что каждый квадратный сантиметр в этом доме был засран до такой степени, что дом больше напоминал свалку, чем жилое помещение. Затылок противно заныл от осознания, что придётся всё это приводить в порядок.

И пяти минут в доме не пробыл, а уже успел захлебнуться лавиной первоочерёдных задач. И это я ещё в принадлежащую мне деревню не ходил. Кажется, проще будет всё сжечь к хренам, а затем отстроить с нуля.

Родовой алтарь нашёлся спустя полчаса блужданий. Я уже думал плюнуть на всё и пойти спросить у Мухина, где здесь прямая линия на тот свет, когда наткнулся на наглухо заколоченную дверь, ведущую в подвал. Доски были свежими, а значит вход замуровали не так давно. Видимо, бедолага настолько оскорбился тем, что духи его не признали, что решил забыть про эту часть дома таким вот нетривиальным способом.

С глаз долой — из сердца вон.

Вытащил из кучи мусора железный лом и принялся за работу. Сначала с предками пообщаемся, а потом уже всё остальное. Надеюсь, что духи прольют хоть немного света на то, почему я здесь оказался.

Довольно быстро расправившись с досками, я спустился в подвал. Он тоже выглядел очень захламлённым, но откровенного мусора здесь не было и это радовало. Возможно, Мухин побоялся гнева предков и не стал здесь гадить.

Повсюду стояли банки с заспиртованными в них человеческими частями тела и внутренними органами. С потолка свисали нанизанные на прочную нитку кости. Мешочками различных размеров и наполнения были забиты все полки. В них хранились различные высушенные травы, пястные кости и фаланги пальцев.

А в середине подвала стоял алтарь, высеченный из серого грубого камня. По его поверхности закручивалась спираль, похожая на круги на воде от брошенного камня. Заканчивалась спираль в центре алтаря углублением, в котором лежали бурые от засохшей крови кости. Завершали картину тонкие ветки с высушенными ягодами паслёна и ритуальный нож с лезвием, похожим на коготь.

Интересно, у всех кланов родовые алтари так выглядят или этот антураж чисто для некромагов?

Я взял ритуальный нож и, не раздумывая, резанул по ладони. Кровь обильно потекла в углубление, пропитывая старые кости, а спустя мгновение на меня пахнул могильный холод.

Ну, здравствуйте, предки. Давно не виделись.

Глава 8

Зрение

из объёмного превратилось в туннельное, заставляя сосредоточиться на фигуре, стоящей за алтарём. Предметы за пределами этого туннеля смазывались в нечёткую картинку, а при попытке их рассмотреть я заработал очередную порцию головной боли.

— Ты не Пётр! — грохнул сплав из тысячи голосов, что говорили одним ртом.

— Да и вы не гурии, которых мне обещали, — поморщился я. Обязательно так орать?

— Где Пётр?! Мальчик погиб, но сосуд не заполнен! — мелкие камушки запрыгали по полу, а по моему телу прошла вибрация, поднимаясь от груди к горлу, от гула разъярённых голосов. Ещё немного и мои внутренности устроят праздничный фейерверк от такого звукового давления.

— Ещё как заполнен, хмыри вы древние, — сиплю я с трудом, ибо голосовые связки напряжены до предела и каждое слово приходится буквально выталкивать. — Но если вы сейчас повысите свой голос ещё хотя бы на октаву, то не будет у вас ни Петра, ни меня, ни сосуда. Только сраный Мухин во главе клана.

Мои слова подействовали очень вовремя, потому что я уже чувствовал, как начинают рваться мышцы и лопаться капилляры.

В воцарившейся тишине я рухнул на колени, как подкошенный.

— Кха! — густой сгусток крови заляпал подножие алтаря. — Охренеть вы гостеприимные конечно.

— Кто ты? — голос всё ещё объёмный, но его можно терпеть. Чувствую, как на меня через одну пару глаз смотрят тысячи. Жутковато, если честно.

— Тот, кто сможет вернуть величие этому клану.

Самоуверенно, да. Но это единственное, что я могу предложить за их помощь и признание меня наследником. Без этого я вряд ли долго протяну в этом мире. В Клоаке всё было просто и понятно, а на свободе можно вывих мозга заработать от технического прогресса и интриг. И если с первым я худо-бедно справлюсь, то второе без сторонней помощи уже не вывезу.

Нет поддержки духов клана — ограничение в магии. А ограничения в магии помноженные на адамантовые браслет, всё равно что и нет никакой магии.

Конечно, были подозрения, что у меня как у некроманта должно быть больше возможностей для подпитки своего внутреннего источника, не зря же вон отверженный Мухин потроха по всему дому раскидал и кишки как гирлянды развесил. Явно искал другой метод, не требующий одобрения духов. Но я сомневался, что этот метод был правильный, и в том, что мне дадут достаточно времени, чтобы его найти.

— Не сможешь. Пётр может. Пётр был великим. Мы были великими, — голоса опять заволновались.

— И снова будем, — мой голос звучал твёрдо, как скала. Сейчас вообще нельзя допускать и тени сомнения. Они достаточно отчаялись, чтобы убить последнего наследника и попытаться вселить в него душу Петра. Хрен их знает, как они поступят с чужаком, если решат, что для клана Вороновых всё кончено.

— Будем? Будем! Будем! Будем! — неуверенность сменилась решительностью. Тысяча голосов звучали ликованием, и решение было принято.