Аморал
Шрифт:
Сухой воздух наполнился запахом свежей крови, но я не собираюсь останавливаться на достигнутом. Слишком долго я чувствовал себя слабым и беспомощным в этом мире. Сначала в Клоаке, а затем среди Соболевых.
Даже принадлежащая мне деревня не давала ощущения твёрдой почвы под ногами. Каждый мой шаг был очередной развилкой в пути, концовку которого невозможно было предугадать. Но здесь и сейчас я был чётко уверен в своих действиях. Это была феерия смерти.
Осквернённые больше не сбивались в толпу, они растянулись по периметру и медленно начали меня обходить, заключая в круг. И я не
— В очередь, сукины дети! — рисуюсь и резко веду парный клинок в сторону, брызги крови красиво разлетаются в воздухе.
Противники осторожно начинают сходиться, зажимая меня в тиски. Они не торопятся и действуют согласованно, словно единый организм.
Разворачиваюсь на пятках и вгоняю острый клинок в череп ближайшего противника, а затем проворачиваю его для надёжности. Сталь с мерзким звуком выламывает кости и сильнее вгрызается в мозг. Хотя для меня этот звук сейчас словно песня. Мелодия похоронного марша.
Вырываю парный клинок из осквернённого, резко выкидываю руку с оружием назад и ещё один противник нанизывается на острую сталь. И так же медленно, как меня окружали осквернённые до этого, начинаю вырезать их одного за другим. Вот на землю летят чьи-то кишки из распоротого брюха, туда же отправляется начисто срезанная голова, а обезглавленный труп ещё какое-то время пытается до меня добраться. Небрежно отпихиваю его ногой и продолжаю свой кровавый танец.
Останавливаюсь только тогда, когда меня накрывает оглушительная тишина. Больше не осталось никого, кто хотел бы мне противостоять. Медленно окидываю поле боя взглядом — где-то ещё шевелятся полуживые осквернённые, кровь от изувеченных тел смешивается со скверной и её щупальца как-будто становятся толще.
Адамантовый браслет на моей руке практически не заметен, парный клинок и я сам сравнялись с ним по цвету. Парный клинок заслужил своё имя.
— Ты не Верный, — довольно щурюсь я на солнце, — ты Лютый.
Странные ощущения — скверна всё ещё не может определиться, как ко мне относиться. С одной стороны она довольна, ей пришлась по нраву эта бойня, а с другой стороны я убил её детей, её прекрасных созданий...
Я потряс головой, чтобы прогнать чужие эмоции из своих мыслей. По спине побежали нехорошие мурашки. Чей-то очень внимательный взгляд прожигает мне затылок. Резко разворачиваюсь, готовый к новому бою, но противник слишком далеко от меня и не спешит нападать.
Внимательно вглядываюсь в тёмную фигуру — на открытых участках тела видны чёрные прожилки, как и у остальных осквернённых, но на этом сходство заканчивается. Его глаза не затянуты чёрной пленкой. Взгляд разумный и ясный. Одежда пропыленная, но на рваные обноски не похожа. На бедре висит скрученный кнут с металлическим наконечником. Он поднимает два пальца ко лбу, улыбается и салютует мне, а затем разворачивается и уходит. Любопытно.
Решаю не идти за ним и вернуться в деревню. Я и так нахожусь здесь дольше, чем планировал.
Лютый скребёт высушенную землю одним из клинков — не очень уважительное отношение к своему оружию, но чем больше я приближаюсь к границе, тем сильнее мои мышцы наливаются усталостью. Кажется, мне хана.
Границу я уже переползал, и как только оказался за пределами
Я заработал себе ушиб всего Макара, хотя готов был поклясться, что ни один из осквернённых даже не успел ко мне прикоснуться. Каждая микрочастица моего тела болела так, словно меня долго и уверенно использовали в качестве тренировочного снаряда.
Сложно сказать, сколько я провалялся мордой в землю, но когда очнулся уже стемнело, а кошка своим шершавым языком активно пыталась стесать кожу с моего уха. Проголодалась бедняга.
Дорога до особняка в этот раз заняла втрое больше времени, я брёл кое-как, переставляя непослушные ноги. Редкие прохожие шарахались от меня, как от прокажённого, но мне было наплевать. Единственное, чего я хотел, так это добраться до подвала и поспать в более или менее спокойной обстановке.
Особняк встретил меня умиротворённой тишиной, он всё ещё выглядел неухоженно, но судя по тому, как улучшился запах вокруг, Потап Михалыч свою часть сделки выполнил.
На автопилоте спустился прямиком в подвал и почувствовал едва уловимый звон в ушах, доносившийся со стороны алтаря. Кажется, предки хотели пообщаться.
— Не сегодня, — раздражённо рыкнул, лёг на пол и закрыл глаза. Нет, сюда определённо нужна была кровать...
Всполохи огня ослепляли, кто-то сгрёб меня за шкирку и тащил подальше от взрывающихся снарядов. Не было ни жреца, ни чёрной жижи, что из него сочилась. Скверны, подсказало мне моё подсознание. Я никак не мог вспомнить, почему был уверен, что эти чёрные щупальца назывались именно так. Готов поклясться, что никогда раньше ни с чем подобным не сталкивался.
— Живой?! — обеспокоенный голос Советника прервал мои размышления.
— Вроде живой, контузило только слегонца. И это... от него идёт мощный фон энергии смерти, я такого никогда не встречал.
Судя по всему, за шкирку меня тащил один из некромантов. Морт, кажется. Я плохо знал их братию, да и они не стремились идти на тесный контакт. Но всегда приходили на помощь, когда возникала такая необходимость.
— Ладно, тащи его в палатку, там разберёмся, — я слышу, как Советник морщится и машет рукой в сторону полевого тента. Он не любил разговоры о смерти и всегда настаивал на том, что худой мир лучше любой войны.
Жаль, что это не всегда работало.
Я сделал усилие, чтобы вывернуться из стальной хватки некроманта. Мне нужно было обратно на поле боя. Но меня тут же перехватил Советник.
— Да лежи ты, успеешь ещё навоеваться. Фара дум! — он раздражённо укладывает меня на лежак, и я проваливаюсь в темноту.
Проснулся я в холодном поту и укрытый каким-то тонким покрывалом.
Хех, кому-то всё же хватило смелости сюда спуститься.