Амулет мертвеца
Шрифт:
Может еще пригодится.
Он пошел быстрой, упругой походкой куда подальше. Приходилось сдерживать шаг, чтобы не двигаться красивыми балетными прыжками. Огни фонарей покалывали слишком чувствительные глаза, луна снова побелела, совсем чуть-чуть отсвечивая багровым.
Оно ушло из меня, подумал Данил. Или и не Данил давно. Насытилось.
Надолго?
А если узнает Даша? Или — когда узнает?
У Даши весь день было дурное предчувствие. Она даже обрадовалась, когда шеф-редактор попросил зайти перед концом рабочего
Главное, дело на в Даниле.
Он сидел в ее квартире почти безвылазно, что-то писал на фрилансе, про свои любимые моторы, за копейки, но «с зомби хоть мяса кусок», говорил. Шутка не нравилась Даше. И не нравился его взгляд с бодрой улыбкой.
Ночью после страсти он гладил ее волосы, поправлял одеяло и уходил на балкон, «охладиться да звезды посчитать». Обычно она засыпала прежде, чем возвращался. Хладный и другой, все более иной.
Даша рада была бы поговорить по душам и взять на себя все что Даньку мучило, ведь это она в ответе за него, верно? Но он уходил от разговоров, никогда грубостью или раздражением, иногда поцелуем, иногда вопросом о пустяках, иногда напевая Майка приятным, глубоким, но не тем голосом. Особенно строчки:
У меня есть жена, и она мне мила
Она знает все гораздо лучше, чем я
Она прячет деньги в такие места
Где я не могу найти их никогда.
(А если бы он пошел со своим талисманом на могилу к Майку?)
Дальше там было про друзей, но какие теперь друзья. Пару раз звонила Марина, Даша, кажется, убедила ее, что прыгать из окна не собирается. И страшно занята на работе. Лучшее лекарство, труд, труд и труд, сказал кот.
Но волнения были напрасны. Наоборот. Коллега заболела, и Даше настойчиво предложили заменить ее в командировке — ехать в Анапу, делать серию репортажей о молодежном лагере с профессиональным уклоном — бедным детям приходилось не столько валять дурака, сколько учиться.
С подрастающим поколением в подобных местах Даша уже работала, и вполне успешно. Единственная печаль — в нее повлюблялась половина мальчишек, а также их вожатых. Профессиональный риск.
А что Данька?
Данил одобрил поездку полностью. В тот вечер он казался смурным и печальным, а тут посветлел лицом и предложил внезапно:
— А давай махнем вместе? Я уж лет пять на море не был.
— А самолет? Билеты?
— Полетишь одна, ты справишься. А я тебя уже там встречу. Уеду пораньше, доберусь сам, на перекладных. Ты не волнуйся, главное. Из домашних животных у тебя только я. И что со мной теперь случится? Все уже случилось, солнце мое.
Через три дня она улетала из Пулково.
Сеял мелкий дождик, и Даша вспомнила, как говорила мама — ехать в дождь добрая примета. Мама недавно звонила, что-то чувствовала, конечно. Даша не делилась с родителями подробностями личной жизни, они смирились. Маленький Боинг-737 натужно взвыл двигателями,
Даша ощутила, как глаза стали мокрыми. Сосед-оператор хотел было сказать банальность красивой блондинке в кожаном пальто у иллюминатора, но глянул еще и передумал.
Данил в этот момент забросил тощий рюкзак в кабину желтого китайского самосвала и одним движением запрыгнул сам. Все еще пользуясь чужой выпитой жизнью, на кровавом кураже, подумал он.
Часть пути он просто бежал, ночами, под набухшей, но белой, слава небесам, луной. Бесшумно, с дикой скоростью мелькая по обочинам шоссе, иногда попадая в лучи фар. Дальнобои сигналили, думая, не призрак ли. Нет, мужики, намного хуже.
"Мертвые ездят быстро", вспомнилось, когда фырчащая дизельной вонью тупорылая махина тронулась и миновала синий указатель "Анапа 17 км". Здесь небеса тоже затянуло, но не так безнадежно. Солнце прорывало низкую серую хмарь, готовилось к решительной атаке.
Аэропорт Витязево отгрохали не скупясь, местные все еще называли его "новый", хотя прошло изрядно времени. Здесь наконец-то светило солнце, и Даша почувствовала, как выныривает из затянувшегося кошмарного сна. Самолет плавно, словно хвастая, сделал полукруг над чашей синезеленой воды, и с такой высоты все морщинки казались отчетливыми. Ряд белых и розовых пансионатов-зиккуратов у береговой полосы, желтый песок пляжей. Сахарный город, в зелени, точно забыл про осень.
Они почти без толчка покатили по полосе, завернули к терминалу.
Оператор, Андрей, кажется, галантно предложил ей руку на трапе. Симпатичный вихрастый блондинчик. Еще одной заботы не хватало, подумала она. Неужели Данька мог успеть добраться?
Ей пришлось подождать. Тут стояло градусов шестнадцать, ну и хорошо что не жара, но пальто стало лишним. Андрей сходил за своей нежной аппаратурой.
Потом погрузились в бело-голубой минивэн и покатили в гостиницу.
В Анапе Даша уже была, и хорошо помнила нелепый немного архитектурный разнобой: стандартные многоэтажки, маленькие беленые домики, шикарно-безвкусные виллы, все вперемешку. Впрочем, в такие города едут не за культурой-архитектурой, не Питер.
Питер, дивный, страшный, памятный, пахнущий могилой и мокрым гранитом, остался позади.
Съемки будут завтра, а сегодня вечером она сидела у моря и смотрела на закат. Одна. Терраса ресторанчика со смешным названием «У осьминожки» (вряд ли владелец вдохновлялся агентом 007, хотя как знать) почти пустовала. По набережной, танцуя, прошли ярко разодетые кришнаиты, рядом, под звон астральных бубенцов, как акула возле рифовых рыбок, нарезал круги молодой человек в рубашке с короткими рукавами и галстуком — одарял народ «Бхагават-гитой» за небожескую цену. «Бхагават-гиту» Даша когда-то поштудировала из любопытства, но далее семейных склок Арджуны не пробралась. Интересно, Даньку приняли бы в асуры или кармой не дорос? Потом подумала, что из нее самой Исида хоть куда. Осирис вот пропал куда-то. Распогодилось, небо разрисовало нежнейшими акварельными красками: голубой переходил в розовый, тот в фиолет и охру, и над всем царил ало-золотой огненный шар.