Амулет мертвеца
Шрифт:
Он нагнулся и сделал в проходе несколько быстрых движений лезвием топора, блеснувшим как маленькие молнии.
— Тор вас гони, Дани, возьми носилки.
Под носилками Оле понимал кусок плотного зеленого материала, развернул — и получил этакий гамак с ручками по краям. Данил видел такой у фельдшеров скорой, но тут была импортная военная продукция, много легче и компактнее, скатанная в удобную цилиндрическую упаковку.
О покойнике позаботились, проход позволял бы идти сильно нагнувшись, но плечом к плечу, едва касаясь бревен, только Оле с топором
— Странно все же, почему не разграбили? — Данил нашарил ручку ножа на поясе. Нет, сейчас то пропало, серебряные монетки взблескивали на земляном полу.
— Вот потому. Нечисть отводила, отморачивала. Я думаю, без чертовой старой карги не обошлось, я про жрицу. — Ольгер остановился, короткий изогнутый коридор заперт дощатым тупичком. Кто-то выжег на досках руны, и еще непонятные знаки, в белесом светодиодном свете Данил опознал только коловрат, закрученный в обратную сторону, злое колесо солнца мертвых.
— Нам-то плевать, и на ее ворожбу, и на проклятья живым. Эй, кляча, жаль, я не могу отлить на твои мощи…
Оле ударил топором, подгнившие доски почти не сопротивлялись. Эх, не достанется пожива археологам. Даша бы расстроилась.
Два резных столба поддерживали бревенчатую низенькую крышу погребального покоя. Пол застлан дощечками-плашками, и сохранились приношения недурно. В лучах фонарей поблескивал металл, серебро и золото, высыпанное прямо так, окованный серебром щит — оковка погнута, кожа на щите полопалась от жара. Копья, древки обуглены, мечи в ножнах, траченых пламенем, горшки, наверняка с едой, груды легкого серого пепла, не иначе от мехов и тканей. Сюда сгребли и снесли все с костра. Только костей Данил не увидел.
— Она рядом, найдем!
И они нашли. В дальнем от входа конце вытянутого, словно корабль, покоя. Лошадиный череп, обугленный, оскаленный, ребра как обручи бочек, широкие лопатки, некованые копыта с тарелки, крепок был зверь. Не пожалели.
И два вытянутых обгорелых человечьих костяка рядом. Их не сожгли как полагалось, похоже, принесли, когда костер уже полыхал, и положили на краю. Сохранились даже остатки одежд, потерявших вид и цвет, но это и зрелище безглазых закопченных черепов, повернутых друг к другу, только придавало жути.
Ольгер встал на колени, отложив топор.
Коснулся одного из черепов. Шевельнул кости плеча. Разрублены косым умелым ударом. Выше ростом, и на удлиненном черепе с неожиданно белыми зубами, прядь черных волос, словно нарочно пощаженная огнем.
Он не позволил Данилу помогать, только развернуть носилки. Сам переложил кости, одну к одной, голыми руками, горстями перенес прах и пепел. Сверху накрыл Сайху невесомым блестящим термоодеялом, будто она могла замерзнуть снаружи.
Они уложили ношу в палатке, Ольгер тронул Данила за руку.
— Пусть подождет. Не все доделано, идем, я обещал за пленницу уплату. Да, в машине возьму кой-что.
Топор викинг повесил за спину.
Когда вернулись к раскопу, он сказал:
— Барахло заберем потом, не звать же сюда академию наук, кой тролль. Изучу у себя получше. Пошли внутрь.
Там он указал на большой глиняный горшок не горшок, сосуд размером с винный
На горбу кургана, в лунном свете, викинг выключил фонарик. Легко поднял ношу над головой. Разжал руки, урна ухнула на скрытый травой камень, раскололась на зубчатые куски. Пепел, кости, вот и верхняя часть черепа.
Данил тоже выключил ненужный фонарь, света солнца мертвых хватало.
Ольгер присел над прахом, вынул из кармана небольшой предмет, зажав в кулаке, коснулся им черепа.
— Вот и проверим, а? Давай, белый гриб могилы…
Данилу показалось, кто-то смотрит на них, издали, с жадным любопытством. Он оглянулся, почудилась четвероногая серая тень на соседнем кургане. А когда поглядел вниз, колдовство уже шло вовсю.
«Прах к праху, и меня так же собирало» мелькнула мысль.
Пепел взвихрился облачком, кости, жалкие обломки костей, шевелились, наверное, древние горелые останки обретали послежизнь труднее чем сравнительно свежий Данилов труп, но обретали.
Они стягивались в удлиненную массу, пепел твердел, намокал темной жидкостью, вот на траву легли ноги, вот плечи и руки… череп покрылся плотью, обернулся бледной кожей. А на широких скулах проросла темная борода и пошла тянуться, заметно густея, как лишайник какой.
Кряжистый, мертвенно бледный, человек с жестким лицом и мускулами бойца лежал на траве.
Он заворочался, открыл черные глаза и глухо пробормотал при виде Ольгера:
— Hvem er du din ecle krus? [60]
Берсерк улыбнулся, и от той улыбки даже Данил ощутил недобрую оторопь.
— Hei fra Bj?rnsson! [61]
Взмах топора, блеск стали, голова отпала от тела и тут же взлетела вверх, подхваченная за темно-рыжую шевелюру лапой мстителя.
60
[1] Кто ты, гнусная рожа? (норвежск.)
61
[2] Тебе привет от Бьернссона! (норвежск.)
Она хлопала глазами, рот раскрылся, черты искажал ужас.
Безголовое тело булькало открытой трахеей, как в молитве подняв руки, ощупывало чистый разруб шеи, пачкая темной, еле текущей кровью пальцы. Данил ощутил жалостливое омерзение.
Ольгер повернул голову кругом, показывая окрестности, заглянул ей в лицо и сказал:
— Ga deg vill til Hel! [62]
Подбросил и обухом топора отправил к лунному драккару.
Тело на земле выгнулось, и пару секунд спустя расплескалось зловонной жижей, тут же впитавшей в землю.
62
[3] Теперь проваливай к Хель! (норвежск.)