Амулет мертвеца

Чиганов Константин

— Так, он заплатил за девчонок. — сказал Ольгер, — всегда остается один. А не надо терять голову. Идем, дело ждет куда приятнее.

«И опаснее», подумал Данил, шагая следом.

Глава 26. Все хорошо, прекрасная…

Данил не хотел входить. Ему казалось, такое действо, да еще с молодой женщиной, ну никак не подходящее зрелище. Но Ольгер подтолкнул его в плечо:

— Ничего, ты имеешь право. Она не обидится. И… вдруг пойдет не так.

Данил кивнул и полез в палатку.

Ольгер включил под пологом маленький походный фонарь, и стал на колени перед

обгорелыми останками когда-то красивой, полной жизни женщины. Вложил под блестящую, космическую ткань в клетку обугленных тонких ребер то, что держал в руке. Сколько веков он искал? Сколько подкованных сталью сапог сносил. Данилу показалось, лицо викинга дернулось, и он услышал шепот «Один ок Фригг…» — замерший. Ольгер закрыл глаза рукой. Данил хотел отвернуться, но — любопытство, неуместное у мертвеца.

Может, сила амулета Ольгера вырвалась на свободу и помогла, может, другая, внутренняя сила. Преображение (преображение, потом воскрешение, что потом, второе пришествие немертвых? — подумал Данил) пошло быстрее прежнего. Кости черепа и рук очистились от гари, побелели, по ним побежали розовые и синие веточки, наверное, сосудов и нервов, их скрыли темно-красные мышцы, оскаленные зубы спрятались за губами. Белая как алебастр кожа появилась клочками, начала разрастаться, скрывать жутковатую изнанку организма. Нос, чуть горбатый, аккуратное маленькое ухо с заостренной мочкой — почему-то именно оно произвело на Данила сильное впечатление, словно цветок орхидеи вырос из черепа и раскрылся в ускоренной съемке. Последними на носилки, на пол палатки, на колени викинга хлынули черные, блестящие, роскошные волосы.

Может, на взгляд бледноволосых северян Сайха была некрасива, но Данилу она показалась прекрасной, как мраморная статуя на гробнице. Высокие скулы, тонкий восточный нос, высокий гордый лоб, немного азиатские черты, может, капелька крови от индейцев. Черные брови — крылья, черные загнутые ресницы, нежные четкие губы. Лет двадцать на вид. Две женщины могли бы сравниться с ней, каждая в своем роде — Майя и Даша.

Если когда-нибудь… нет, когда придет ее время, какой она будет? Старой и морщинистой? Дашка в морщинах, конечно, безумие, но нет, пусть лучше в морщинах, после долгой счастливой жизни. «Она образумится, уйдет от меня» — сказал кто-то в его голове. Пусть, но уйти навсегда ей он не даст. Как не дала она. «Сама виновата, связалась с упырем», сказал индеец. Потерпит рай без лучшего из ангелов, черти бы его взяли приступом — давно пора.

Ольгер отнял от лица руку и теперь глядел на нее — впервые с того страшного, дикого времени, когда море их разделило, и палуба сгоревшего корабля качалась под его ногами.

Она раскрыла веки, багрово-черные глаза обратились на него.

— Mitt best, — сказала Сайха. — dodade mig… [63]

— Det var lange sedan och de tar inte sant! Nu hittade jag dig. Var lugh! [64] — берсерк ухмылялся так, как Данил еще не видел.

63

[1] Зверь мой, меня убили (шведск.)

64

[2] То было давно и неправда! А теперь я тебя нашел. Будь спокойна! (шведск.)

Она подняла руку, пригляделась, приложила узкую кисть к своей шее.

— Jag forstod. Du hittade ett satt. Mastare I mitt liv… och dod. Pa lange? [65]

— Hundratas vintrar, Saiha… [66]

Данил

выскользнул из палатки, оставив их, все равно никого они больше не видели.

Луна совсем побледнела, хорошо, солнце им не страшно, вон, наливается восток тусклым отсветом, живой, пожалуй, не заметил бы.

65

[3] Я поняла. Ты нашел способ. Господин моей жизни… и смерти. Долго? (шведск.)

66

[4] Сотни зим, Сайха (шведск.)

Он поднялся на мохнатый бок кургана, сел среди сухой высокой травы. Посторожит. Ну не от людей, так от духов.

Ни люди, ни духи, однако ж, его не побеспокоили. Рядом из стылого воздуха явилась серая тень.

— Привет, — сказал Данил, — я давно понял.

— Смышлен, проклятый, — сказал сэкка, утаптывая траву как огромный кот лежанку. Он замурлыкал «все хорошо, прекрасная маркиза, все хорошо как ни-ког-да!»

Данилу песенка совершенно не понравилась.

Полузверь наконец уселся, обнюхал похожий на растрепанную щетку хвост, словно ветку сирени, и глянул искоса.

— Не переживай ты, — он почесался задней лапой совершенно по-кошачьи, — когда все начнется, мы за Дашей гм… присмотрим.

— А сказать толком лапки мешают?

— Мешает принцип невмешательства в континуум. И постоянная Планка.

— В… под хвост твое невмешательство. Робкие зверушки, мышки-норушки.

— Знаешь, мотомертвец, убавь запросы. Еще чуть и захочешь стать римскою папой.

Сэкка чихнул.

— А нечего нюхать пыльный хвост.

— А нечего завидовать, бесхвостый примат.

— Извини, правда, — ответил Данил, ему стало неудобно, — спасибо за Дашу. Но сам понимаешь.

— Все равно вы именно тут ничего не сделаете. Ну, или наворотите хужей — лет сто разгребать. Узловые точки, знаешь. Штаны реальности [67] . Иггдрасиль раскидист, не для вас одних растет.

— Ну хоть намекни.

— Ладно. Вы, милые, оставили у себя в подвальчике пару ружей, куда там тетрадкам и гербариям… о, тебя варвар зовет. Вам еще сокровища загребать, взбодрись, перестань косплеить зомби. Кстати, у Даши все в порядке, нашли они орла, с ним обратно едут.

67

[5] Теория разделения исторического процесса и создания «древа» параллельных миров в важных точках выбора

И пропал.

Сайха совершенно спокойно оделась в походный мужской — для нее-то, костюм. Куртку, просторные камуфляжные штаны и высокие ботинки, чего-чего, а жеманства в ней Данил не заметил. Она все больше молчала, иногда перебрасываясь с Ольгером репликами на старошведском. Роскошные волосы до колен безжалостно подрезала и закрутила тяжелой косой.

Она помогла погрузить сокровища мертвецов в пикап («плата за хлопоты», проворчал Оле), и зарыть предательский раскоп. Данил сначала хотел воспротивиться, женщина же, но потом хлопнул себя по мраморному лбу — идиот.