Амур-батюшка (Книга 2)
Шрифт:
Лодка шла мимо черного камня. Тут глубоко, подойти к камню на шестах нельзя, на веслах тоже трудно - быстрое течение. Иван не хотел зря тратить силы гребцов. Васька издали заметил на камне углубление, как бы выбитое чем-то острым, но рассмотреть камень не пришлось.
– А во-он Бохтор-сопка! Тут такие ямы есть. Это давно было, древние люди жили...
– продолжал старый гольд.
– А там, где нашли железную рубашку, - это жили амба-лоча. Давно было. Балана-балана...
– Кто такие амба-лоча?
– спросил Иван.
– Разве ты не знаешь?
– Что-то
– Не ври... Назывались амба-лоча черти... Их боялись...
– Амба-лоча - это они нас так прежде величали. Это русские черти...
– Амба-лоча не настоящие русские, не такие, как теперь, - поспешно объяснил Савоська.
– Как не такие?
– спросил Иван.
– Вот, гляди на меня, я настоящий амба-лоча! Амба-лоча ели детей, всех убивали! Так про нас говорили маньчжуры.
Гольды засмеялись.
– Амба-лоча, - повторяли они.
– Ты расскажи, как деревня Бохтор сгорела, - попросил кто-то с другой лодки.
– На этой стороне Горюна на сопке пожар был, - охотно отозвался Савоська.
– А бохторские на Амур или в Сан-Син торговать собрались. Говорили: огонь через речку не пойдет. Обратно пришли, смотрят: юрт нету, амбара нету - все сгорело. Такой ветер был, через Горюн головешки кидал, вся деревня сгорела!..
Вскоре добрались до устья речки Бохтора. Там стояли не глинобитные, а бревенчатые дома, похожие на жилища якутов. Рядом амбары на свайках. На деревьях белели черепа медведей.
– Медвежье место, - сказал Савоська.
– Сейчас медведь по Бохтор-речке бегает, купается.
Вдали шумели водопады, и река между еловых лесов была вся в белой накипи. Лодки пристали к берегу. Толпа гольдов и множество лохматых линяющих собак встретили торговцев на берегу. Перед Савоськой бохторцы падали на колени и кланялись. Савоська, в свою очередь, низко кланялся бохторским старикам и старухам. Он с ними одного рода: и сам он и предки его с Горюна.
Васька помогал Ивану, приносил товары, укладывал меха. Он делал все старательно.
В Бохторе ночевали и торговали. На рассвете все поднялись. Караван тронулся дальше.
Из ветвей густого прибрежного леса клубится туман и плывет над утренней рекой. Он так валит, словно в глубине леса бушует невидимый пожар и густой дым с силой бьет оттуда. Солнце взошло за тайгой, туман ярко порозовел, стал прозрачным. Ваське стало видно с лодки, как в розовом тумане среди листвы перелетают птицы.
– Сегодня через самый страшный перекат пойдем, - говорит Савоська. Вода как в котле кипит.
– Сегодня у меня работать, не зевать, - грозно предупредил Иван всех работников, - а то выброшу в пустоплесье!*
_______________
* П у с т о п л е с ь е - пустой плес, пустынный берег.
Лодки долго шли по тихой воде вдоль низменного болотистого берега, поросшего лиственницами и березками. К полудню послышался гул, начались частые отмели. По крутому руслу вода сильным потоком неслась между ними, как по песчаному стоку.
Теперь сопки ближе подошли к реке, стало мельче. Наклон дна, по которому падал Горюн, становился круче. Река зашумела, разбиваясь на множество рукавов.
Миновали завалы и перекаты, и, казалось, река стихла. Но вот обошли по протоке остров, и река снова, вся в пене, бешено понеслась навстречу.
– Кой, кой!** - заорал Савоська.
_______________
* П л о т б и щ е - место, где из сплавного леса сплачиваются
плоти.
** К о й - крик о помощи.
У него сломался шест. Лодку понесло вниз, глухо ударяя днищем о камни.
– На мель, на мель!
– крикнул Иван.
Савоська правил на косу. Вскоре лодка с шуршанием села в пески. На выручку спустились вниз по течению две другие лодки. Гребцы слезли и пробовали помогать. По колено в шумной, сбивающей с ног воде гольды бродили вокруг лодки, держась руками за борта, толкали без толку.
– Илюшка, иди сюда!
– звали они.
– Илья, иди помоги им, - сказал Иван.
Подошла четвертая лодка.
Парень неторопливо разулся, слез, налег грудью на скошенную корму, натужился. Лодка зашуршала днищем по песку.
– У-у, Илюска! Илюска!
– обрадовались гребцы.
Когда лодка сошла с косы и караван снова тронулся, гольды о чем-то по-своему кричали Бердышову.
– Илья, тебя хвалят!
– крикнул Иван парню.
– Говорят, никто не мог снять, а ты слез и сдвинул. "Вот, - говорят, - девки бы видели!.."
У Савоськиной лодки треснуло днище, в нее быстрее набиралась вода. На одном из островов решили сделать привал. Товары выгрузили на берег, и Савоська стал заделывать трещину мхом. Иван решил ехать дальше.
– Ты нас догонишь, - сказал он старику.
– А в Ноан поедем?
– спросил Савоська.
В Ноане жил Синдан - хозяин речки. Ивану надо было повидаться с ним, но Синдан в отъезде.
Савоська-Чумбока родился в Ноане. Там все ему родственники. Ноан стоял в стороне на протоке, надо было сделать крюк, чтобы попасть туда.
– Если хочешь, съезди в Ноан, - усмехаясь, сказал Бердышов.
– Да только, когда приедет Синдан, не поддавайся.
– Зачем же, Ваня, поддаваться!
– Помни!
– Конечно! Забуду, что ль! А ты сам, когда его встретишь, что будешь делать?
Иван усмехнулся.
– Уж что-нибудь скажу...
– Ты бы его, Ваня, гнал отсюда...
– Уж как придется, - уклончиво отвечал Иван.
– Я родился в Ноан-деревня, - рассказывал Савоська, обращаясь к Илье и Ваське.
– Тут близко Ноан-деревня. Ноан - знаешь, какое слово? Самый первый наш дедушка пришел на это место. Встретил его какой-то человек. Откуда его пришел, никто не знает. "Тебе как зовут?" - "На-на".
– "Тебе откуда пришел?" - "На-на". Что его ни спроси, все одинаково отвечает: "На-на", - и больше никаких разговоров. Так это место и прозвали Нана, а потом стали говорить Ноан. Наша тут родня, надо маленечко погостить, говорил старик.