Амур и Психея
Шрифт:
4
Посадка была мягкой, и вот уже такси почти бесшумно скользило по мостовым вечерних Салоник, дорога была практически прямой – ни пробок, ни поворотов, ни развязок, ни мостов им не попалось, все едешь прямо и прямо – от аэропорта до отеля. Юлия с интересом прислушивалась к негромко вещавшему радио. «Интересный язык, – думала она, – не похожий на языки германской и романской групп». К повседневному звучанию этих языков она настолько привыкла, что, казалось, и не замечала, когда коллеги переходили с них на родной. А тут совсем другое: отчетливое, даже жестковатое произнесение одних согласных звуков и воспроизведение других такое нечеткое, как будто у говорившего был легкий логопедический дефект. «Ерунда, – она отогнала профессиональную мысль, – если я фонетист, это не
5
Это был средней руки городской отель, стоявший спиной к набережной. Перед отелем площадь с фонтаном и круговым движением, за ней парк и довольно крутой подъем жилых кварталов к руинам римской крепости на вершине холма. Из окна ее небольшого номера был виден этот холм с подсвеченными развалинами частично восстановленной стены и многочисленными кафешками по дороге к ним. Но сам вид – не главное, основное, как ей сразу показалось, был звук! Да, конечно, утром звуковая картина этого вполне византийского города стала очевидной: шипение и жужжание шин автомобилей и мопедов, нерегламентированные звуковые сигналы, издававшиеся индивидуальным автотранспортом, слишком громкая речь, когда соседи из домов напротив, стоящих на узкой улочке, переговаривались друг с другом на балконах, крики уличных торговцев овощами и фруктами, рекламирующих свой товар. Все было необычно и даже утрированно ярко.
Хотелось пройтись по улицам, понаблюдать, подышать морским воздухом на набережной, просто посидеть на лавочке в парке, благо было тепло и солнечно, и она решила, что именно так и поступит, когда зарегистрируется на конференции, отсидит пленарное заседание и прочтет программу. Как только станет ясно, когда ее доклад, можно будет приступить к намеченной культурной программе изучения города и особенностей жизни в нем. «Именно в такой последовательности, – подумала Юлия и улыбнулась. – Какое счастье, что хорошая погода и что у меня целых три дня на то, чтобы насладиться этим городом, отдохнуть от московской суеты и серости глубокой осени!»
6
Пленарное заседание, впрочем как и вся конференция, проходило в просторном и более презентабельном отеле с величественным названием «Македония». Флаги государств – членов ЕС на флагштоках у центрального входа, мраморный пол в холле, элементы мозаичного декора на стенах, цветы в фойе на столиках и консолях, удобные кожаные диваны и кресла – все казалось внушительным и свидетельствовавшим о стабильности и высоком уровне благосостояния всех участников.
Программа, изданная на двух языках, являла собой произведение полиграфического искусства. Кремовая бумага казалась пергаментом, а античный узор, окаймлявший каждую страницу, производил впечатление нанесенного вручную охрой. В программе было прописано абсолютно все, каждый перерыв на кофе и все особенности культурной программы. Казалось, оргкомитет был убежден, что участники упадут замертво, если узнают, что хотя бы час их времени не заполнен какой-то деятельностью: экскурсиями, походами в таверну, общением с коллегами, участием в основном мероприятии – торжественном обеде.
«Как хорошо, что я хотя бы остановилась в другом отеле, – думала Юлия, – можно будет пройтись пешком утром и вечером».
Греки, а их было большинство, шумно общались. Они все были знакомы друг с другом, жили и владели своими частными школами иностранных языков в разных городах и городках, на подобные конференции собирались охотно, платили регистрационный взнос, но докладов не делали, просто сидели, внимательно слушали иностранных участников, иногда задавали вопросы, обязательно фотографировались с докладчиками большой группой, участвовали во всех абсолютно мероприятиях культурной программы и получали от общения друг с другом явное удовольствие.
«Жаль, что практически никто не общается… на языке специальности», – заметила Юлия. Конечно, среди участников было двое-трое британцев и даже один австралиец, но они
Доклад приняли хорошо, были и пара вопросов из зала, и полагающиеся в таких случаях аплодисменты, и памятный подарок от организаторов, и фотография с благодарной аудиторией. Как только Юлия передала текст своего доклада организаторам форума для последующего опубликования в сборнике материалов, ее сосредоточенность уступила место празднично-приподнятому настроению. Да и в самом-то деле все было очень неплохо: домой она дозвонилась из холла отеля легко, там у них все шло своим чередом, а у нее было еще целых полтора дня свободы и прекрасной погоды. На улице Юлия с удовольствием опустила ресницы – солнце ложилось слишком яркими для ноября пятнами на ступеньки отеля. Она уже почти сдвинула на глаза темные очки, которые в помещении носила как обруч на голове для поддержания прически в относительном порядке, как вдруг совсем близко от нее чей-то голос произнес: «О, пожалуйста, подождите, не опускайте очки прежде, чем я увижу, какого цвета ваши глаза!»
7
Хороший английский, голос с приятной хрипотцой, выдававшей в говорившем бывшего курильщика, средние телосложение и рост и… удивительные глаза.
Его глаза были ярко-голубые, не серо-голубые, как у многих жителей российской средней полосы, не застиранно-голубые, как у прибалтов, не глубокие синие, как у хорватов, а яркие сине-голубые, почти бирюзовые, как если бы человек носил линзы.
Мужчина улыбался ей широко и уверенно и, как показалось Юлии, внимательно наблюдал за ее реакцией. Вернее, он ждал этой реакции, как ждет теннисист потери подачи партнером.
Она убрала темные очки в сумку и сказала, немного смешавшись:
– Юлия Кляксина. – Она протянула руку для рукопожатия. – А вы в оргкомитете – мне кажется, я видела вас на пленарном заседании.
Он коротко кивнул.
– Джулия… Какое женственное имя, оно вам очень подходит! – Собеседник склонил голову, подался вперед и коснулся ее руки губами, лишь чуть наметив поцелуй. – Никогда бы не сказал, что вы русская. О, простите, я не представился. – Он переложил какие-то папки и буклеты, которые держал, из одной руки в другую, похлопал себя по карманам пиджака с одной стороны, потом с другой, залез во внутренний карман, оттуда вытащил свою аккредитацию – ламинированную карточку с именем, к которой крепилась лента для того, чтобы носить аккредитацию на шее. У него же лента была обмотана вокруг карточки так, что разобрать хотя бы имя, тем более фамилию или статус представлявшегося было невозможно. – Алексис Александропулос из Ларисы. Очень приятно.
– Мне тоже. А почему вы сказали, что я не похожа на русскую? – Тот факт, что ее имя было не совсем Джулия, она решила не комментировать. В конце концов, это не могло иметь принципиального значения для короткого обмена любезностями с членом оргкомитета конференции, на которой она только что так удачно выступила.
– Я так сказал, правда? – Он снова улыбался, открыто и обезоруживающе.
– Да, или вы уже передумали?
– Нет, что вы. Я так сказал, потому что я был на вашем докладе, слышал, как и что вы говорили, восхищался тем, как свободно вы держитесь перед аудиторией, как владеете голосом… Ха-ха-ха… И как хорош ваш английский! Да, это просто невероятно! Он действительно превосходен! Ха-ха-ха! Надеюсь, я вас не смутил. О, вы покраснели, но лишь слегка, и стали еще милее. Некоторые говорят, что умение краснеть – добродетель. Что вы думаете по этому поводу? Я сам краснею то и дело. Ха-ха-ха! Да, так со мной было всегда, друзья надо мной вечно подтрунивают!
Алексис говорил одновременно увлеченно и непринужденно. Немного суетливо, как показалось Юлии в первую минуту, потому что он как будто все время был в движении. Приподнимались и опускались его густые, красиво очерченные брови, он периодически пожимал плечами, поворачивался к собеседнику в профиль так, что можно было оценить изящество прямой линии его носа, слегка встряхивал головой или проводил по волосам рукой, и становилось очевидно, что стрижка ему идет и не портит его темную, с ранней сединой густую шевелюру. Ему было около сорока.