Анализ мировых систем и ситуация в современном мире

Валлерстайн Иммануил

Баку превознесло заслуги антиимпериалистического национально-освободительного движения на «Востоке». Но к 1943 г. высшее руководство СССР больше не было реально заинтересовано в революции где бы то ни было, если та не проходила под его полным контролем. Советское руководство не было глупым и понимало, что движения, пришедшие к власти путем долгой национальной борьбы, вряд ли уступят свою неприкосновенность кому-то в Москве. Кто же тогда? Был только один возможный ответ — движения, пришедшие к власти с помощью и под присмотром российской Красной армии. Так родилась советская политика в отношении единственного региона, где это действительно было возможно, во всяком случае в то время, — Центральной и Восточной Европе. В период 1944-1947 гг. СССР решил привести к власти подчиненные коммунистам режимы во всех регионах, где Красная Армия оказалась к концу

Второй мировой войны, главным образом в Европе к востоку от Эльбы. Я говорю «главным образом», потому что сразу же обнаруживаются три исключения: Греция, Югославия и Албания. Но мы знаем, что случилось там. В 1945 г. ни в одной из этих трех стран не было Красной Армии. В Греции Сталин драматичным образом бросил на произвол судьбы греческую компартию. Югославия же и Албания, в которых существовали марксистско-ленинские режимы, пришедшие к власти посредством восстаний, совершенных собственными силами, открыто порвали с СССР. Что касается Азии, сталинское затягивание решений там было очевидно для всего мира, и не в последнюю очередь для китайской коммунистической партии, которая также резко порвала с СССР, как только смогла. Встреча Мао с Никсоном — прямое последствие четвертого поворотного момента в политике СССР.

После этих четырех поворотов не так много осталось от старого «призрака коммунизма». То, что осталось, было уже совершенно иным. СССР стал фактически второй по значимости военной державой в мире. Он стал достаточно силен, чтобы иметь дело с США, которые были самой сильной державой. США признали за Россией зону исключительного влияния от Эльбы до Ялу, но не дальше. Дело в том, что контроль СССР над этой зоной и его право свободно управлять там признавалось США, следящими только за тем, чтобы СССР оставался внутри этой зоны. Такое положение дел получило благословение в Ялте и в сущности соблюдалось западными державами и Советским Союзом вплоть до 1991 г. В этих вопросах Советы выступили как прямой наследник царизма, но сыграли свою геополитическую роль лучше.

Экономически СССР пошел по классическому пути догоняющего развития через индустриализацию. Он справлялся с этим довольно хорошо, принимая во внимание все помехи и стоимость разрушений во время Второй мировой войны. Если посмотреть на достижения СССР в 1945-1970 гг., они на общемировом фоне весьма впечатляют. Эти достижения СССР использовал, чтобы убедить страны-сателлиты идти тем же путем, причем для некоторых из них в этом не было большого смысла, тем не менее сначала они делали это довольно успешно. Но экономика была примитивной, и не потому, что не оставляла достаточно места для частных предприятий, а потому, что стремление «догнать» считалось реалистичной политикой, а индустриализация — способом обеспечить экономическое будущее. В любом случае, как мы знаем, в 1970-е гг. дела СССР, так же как и стран Восточной и Центральной Европы, в экономическом отношении пошли плохо, а в 1980-х гг. в конце концов наступил коллапс. Конечно, это был трудный период для многих стран мира, и многое из происходящего в СССР и его сателлитах было частным случаем более общих проблем. Дело, однако, в том, что с точки зрения людей, проживающих в этих странах, экономические неудачи были своего рода последней каплей, особенно на фоне официальной пропаганды, согласно которой основным доказательством достоинств марксизма-ленинизма является его способность немедленно улучшить экономическую ситуацию.

Это была последняя капля, потому что внутриполитическая ситуация во всех этих странах была такова, что не нравилась практически никому. Не существовало демократического участия в политике. Хотя худшие времена политического террора закончились к середине 1950-х гг., произвольное заключение в тюрьму и контроль со стороны секретной полиции все еще оставались обычной, повседневной реальностью. Не были разрешены никакие формы выражения национальных интересов. В меньшей степени, возможно, это относилось к России, поскольку фактически русские были на вершине этого политического мира, даже если им не было позволено объявлять об этом вслух. Но для всех остальных господство русских было нестерпимо. Наконец, однопартийная система означала наличие во всех этих странах очень привилегированной страты, номенклатуры, чье существование делало достойным осмеяния идеологические претензии большевиков выступать в роли поборников равноправия.

В этих странах всегда было очень много людей, которые никогда не разделяли первоначальные цели большевиков. Однако привело всю

систему в конце концов к коллапсу другое. Огромное число людей, первоначально разделявших провозглашенные цели, стали столь же, а возможно, даже в большей степени, чем остальные, враждебны режиму. «Призрак коммунизма», который бродил по миру в 1917- 1991 гг., стал чудовищной карикатурой призрака, бродившего по Европе с 1848 по 1917 г. Старый призрак излучал оптимизм, справедливость, нравственность — это и были его сильные стороны. Второму призраку были присущи стагнация, предательство и уродливые формы угнетения. Виден ли на горизонте третий призрак?

Первый призрак являлся не столько России или Восточной и Центральной Европе, сколько всей Европе (и миру). Второй призрак существовал для всего мира. Третий призрак, конечно же, будет снова общемировым. Но можем ли мы назвать его призраком коммунизма? В терминах 1917-1991 гг., конечно же, нет. Можем только в том смысле, в каком этот термин употреблялся в 1848-1917 гг. Тем не менее призрак пугает, он прямо связан с текущими проблемами современного мира, сочетающего огромные материальные и технические достижения с чрезвычайной поляризацией населения мира.

В странах бывшего коммунистического мира многие считают, что речь идет о возвращении «назад, к нормальной жизни». Но это не более реальная возможность, чем та, что существовала в США в 1920 г., когда президент Уоррен Хардинг пустил в оборот этот лозунг. США никогда не смогли вернуться к миру до 1914 г., и России с ее бывшими сателлитами не удастся вернуться к периоду до 1945 г. или до 1917 г. ни в частностях, ни по духу. Мир решительно продвинулся вперед, и в то время как большинство людей в прежнем коммунистическом мире испытывали облегчение от того, что коммунистическая интерлюдия осталась позади, это совсем не означает, что они или все мы двигаемся в направлении более безопасного, внушающего больше надежд или более пригодного для жизни мира.

Хотя бы по одному тому, что мир следующих 50 лет обещает быть гораздо более насыщенным насилием, чем мир времен «холодной войны», из которого мы вышли. «Холодная война» была в высшей степени срежиссирована, в большой мере сдерживалась заботой США и СССР о том, чтобы между ними не вспыхнула ядерная война. Почти так же важно, что обе страны могли реально гарантировать, что такая война не разразится. Однако в этом отношении ситуация радикально изменилась. Российская военная мощь, хотя еще достаточно большая, существенно ослабла. Но то же самое, хотя и в меньшей степени, относится и к США. В частности, США больше не обладают тремя элементами, которые обеспечивали его военную мощь прежде: деньгами, готовностью народа США выносить потери от проведения военных акций, политическим контролем над Западной Европой и Японией.

Результаты уже ясны. Чрезвычайно трудно сдерживать эскалацию локального насилия (Босния, Руанда и Бурунди и т. д.). В ближайшие 25 лет станет действительно невозможно сдерживать распространение оружия, и мы должны ожидать существенного роста количества государств, имеющих в своем распоряжении ядерное, так же как и биологическое и химическое, оружие. Далее, принимая во внимание, с одной стороны, относительное ослабление США и усиливающееся разделение наиболее сильных государств на три группы, а с другой стороны, продолжающуюся экономическую поляризацию миросистемы по оси Север-Юг, мы, с очень высокой степенью вероятности, должны ожидать более серьезных военных провокаций со. стороны Юга в отношении Севера (типа того, что делает Саддам Хусейн). Подобные провокации будет все труднее сдерживать политическими средствами, а если несколько из них случатся одновременно, сомнительно, что Северу удастся сдержать волну. Военная машина США уже продвинулась до такого уровня, чтобы быть готовой справиться одновременно с двумя такими ситуациями. Но если их будет три?

Второй новый элемент нестабильности — миграция с Юга на Север (включающие миграцию из Восточной Европы в Западную). Я бы сказал, что это новое явление, хотя, конечно же, подобная миграция была характерна для капиталистического мира-экономики на протяжении его пятисотлетнего существования. Однако изменились три вещи. Первое — технология транспорта, значительно облегчившая процесс. Второе — расширение общемировой экономической и демографической поляризации, что делает глобальное давление намного более интенсивным. Третье — распространение демократической идеологии, которая подрывает политические возможности богатых государств сопротивляться наплыву иммигрантов.