Аналогичный мир - 2
Шрифт:
Эркин не спеша спустился с крыльца. Холодный ветер сильно ударил его в грудь, заставив застегнуть куртку. А совсем зимний ветер — удивился Эркин. Если снег выпадет сейчас, то дня два пролежит, не меньше.
— Эрик!
Он оглянулся. Алиса сбежала к нему с крыльца и цепко ухватилась за руку.
— Сейчас Толян выйдет, и пойдём. Мы его на молоко возьмём, да?
— Почему ж не взять, — улыбнулся Эркин.
— А чего меня брать?! Я и сам дойду, — пробурчал, спускаясь к ним с крыльца, свежеумытый
Идти до столовой, где уже собирались дети, было и впрямь недалеко. Но Алиса и за столь малую дорогу рассказала Эркину и Толяну, больше обращаясь к Толяну, кучу новостей про их утреннюю прогулку. Толян старательно делал презрительное лицо, но было видно, как он завидует.
— Салочки — девчачья забава, — он снова сплюнул. — Вот борьба если…
— Эрик тебя одним пальцем повалит, — засмеялась Алиса. — Я его осалила, а он меня нет.
— Поддался он тебе, малявка, — презрительно скривил губы Толян.
Алиса замерла с открытым ртом, но только на секунду.
— А победа — это главное!
— Победа должна быть честной, — гордо ответил Толян.
Спор не закончился, потому что открылась дверь, и дети повалили внутрь такой же, как у взрослых, но более шумной толпой. В дверях Алиса оглянулась и покивала Эркину, что, дескать, всё помнит и баловаться за столом не будет.
Слово своё она сдержала, что доказывало отсутствие молочных пятен на её пальто и платье. Это быстро проверила подоспевшая к её выходу Женя.
— Хорошо, умница. Можешь теперь гулять до ужина.
— А за ворота?
— Нет, — твёрдо сказала Женя и, когда Алиса, не слишком огорчённая отказом, убежала к другим детям, объяснила Эркину: — Когда праздник обычен, он уже не праздник, правда?
Эркин согласно кивнул. Женя улыбнулась.
— Ну ладно. Я в прачечную до ужина.
— Хорошо.
— Да, — Женя, уже отбежав на два шага, вернулась, — ты рубашку утром менял, так? — Он кивнул. — Ну, так принеси мне грязную. И остальное, что накопилось, прямо в прачечную, хорошо?
И убежала, не дожидаясь его ответа. А чего и ждать? Она скажет — он сделает. Эркин взглядом проводил Женю до дверей прачечной и пошёл в свою комнату. Что там у него накопилось? В бане он вчера был, трусы и портянки там стирал, их снять уже с батареи надо, тогда, значит, то, что сегодня утром поменял, и… и всё, пожалуй. Что на нём — это всё чистое. Женя, правда, говорила, что в раковине под краном чисто не отстирывается, и забирает выстиранное им на перестирку. Но его и такое устраивает. Он завернул трусы и портянки в грязную рубашку и пошёл в прачечную.
Лагерная прачечная была женским царством. Нет, специально мужчин никто не
— Да не бойся, простирну, выглажу, нитки не пропадёт!
Не желавшие связываться с бабьём стирали себе сами в умывальной или в бане, а то и в грязном ходили. Таких тоже хватало.
И сейчас не успел Эркин закрыть за собой дверь и проморгаться в пахнущем мылом парном тумане, как с десяток голосов уже на все лады звал Женю, Женьку, Морозиху, мужик ейный пришёл, позовите там, никак в сушке она…
Только этот весёлый русский гомон и отличал эту прачечную от той, в имении. Даже запахи те же — коричневого рабского и жёлтого хозяйского мыла. Только здесь их называли жёлтое — бельевым, а коричневое — грубым.
Вынырнула из облаков пара Женя, с выбивающимися из узла прядями волос, в летней кофточке без рукавов и старой юбке.
— Ой, Эркин, давай сюда, — она взяла узелок и развернула его лицом к двери. — Иди-иди, парно тут, чего тебе в духоте.
— Ой, чего ж ты его гонишь? — рослая черноволосая красавица с выпирающими из выреза кофточки грудями озорно подмигнула ему. — Давай, уж раз пришёл, и тебя простирнём. Отмоем — так уж отмоем, будешь беленьким да румяненьким.
Эркин встретился с ней глазами и улыбнулся.
— Чёрного кобеля не отмоешь добела, неужто не слыхала?
— А это по прачке глядя, — подбоченилась та. — Не бойсь, Морозиха, от раз аего не убудет.
Женя рассмеялась вместе со всеми. Рассмеялся, показывая, что понял шутку, и Эркин.
Так под общий смех он уже было вышел, как его догнал голос Жени.
— Эркин, Эркин!
Он резко бросился назад.
— Что?!
— Помоги нам, мы поднять не можем, — потянула его за рукав вглубь прачечной Женя.
Нужно было раздвинуть стоящие на плите баки, поднять с пола и втиснуть между ними ещё два, наполненных водой и бельём. Не такие уж они и тяжёлые, но не по женским силам. И ручки неудобные, непонятно даже под какую руку сделаны.
Эркин снял куртку и огляделся. Куда бы её положить, чтоб не на мокрое?
— Женя, подержи, ладно? — она взяла куртку. — И тряпка есть какая?
Несколько рук сразу протянули ему тряпки. Он выбрал, на его взгляд, самую надёжную и взялся за работу.
Сначала ему пытались помогать, но, увидев его напряжённо сведённые брови и сжатые губы, только указывали, что и куда ставить, хотя и эти указания он, как излишние, оставлял без особого внимания.
— Ага, ага…
— И вот сюда его…