Аналогичный мир - 2

Зубачева Татьяна Николаевна

— А ты не убивал?

Крис медленно раздвинул губы в улыбке.

— Не виляй, Чак. Ты знаешь, о чём я.

— Ну, ладно, — помедлив, согласился Чак. — Ладно. Понимаешь, я… я мечтал… хоть раз, хоть одного… по своей воле, по своему желанию. А ты так не мечтал? По своей воле… не по приказу…

Крис задумчиво покачал головой.

— Что толку мечтать о несбыточном? Нас очень… строго держали. Две недели, ну, месяц, и торги. Чтобы не привязывались, понимаешь?

Чак кивнул.

— А сейчас?

— Не трогай этого, — тихо ответил Крис.

— Ты…

ты не злись, я не хотел, — так же тихо ответил Чак. — Тебе всё-таки лучше, чем мне. Без… этого проживёшь, а без рук… ну, сколько меня ещё здесь держать будут? А надоем я им, тогда что? Милостыню просить? Я безногих видел, нищих. Белые, после ранений, просят, понимаешь, даже… даже у меня просили. Один безрукий, фуражку свою в зубах держал, на лету ловил, на потеху. И мне что, рядом с ним? Слушай, не хочу я этого. Чёрт, — Чак перекатил по подушке голову, длинно безобразно выругался. — Не злись, не на тебя. Как подумаю об этом, так… к сердцу подступает. Понимаешь? Если б кто только знал, что со мной, со всеми нами он делал, он… Я верил ему, мы все поверили, а он… он предал нас. И потом… Ты знаешь, что это такое, когда тебя, клятву твою продают и деньги при тебе считают… — Чак задохнулся непроизнесённым, частыми судорожными вздохами перевёл дыхание, покосился на Криса. — Ладно. Спасибо, что не заводишься.

— Я в реанимации когда дежурю, — задумчиво сказал Крис, — тоже много чего слышу.

— Где дежуришь? — переспросил Чак.

— В реанимации, — повторил Крис и тут только сообразил, что сказал это слово по-русски. — Я не знаю, как это по-английски, но там тяжёлые лежат, после операций, ну…

— Понял, — кивнул Чак. — И там тоже… ухаживаешь?

— В общем-то, да, — согласился Крис.

— Не противно тебе за беляками… ухаживать?

— Они не беляки. Кожа белая — ещё не беляк.

Спокойное убеждение в голосе Криса заставило Чака с интересом посмотреть на него.

— Та-ак. Сам допёр или подсказали?

Крис пожал плечами.

— Не думал об этом. Как-то само дошло.

— И какой же белый — не беляк?

И по-прежнему спокойный голос.

— Сам понимаешь. Не дурак же ты, не малец на первой сортировке.

Чак кивнул и замолчал. Крис ни о чём не спрашивал, но и не уходил. Совместное молчание не было враждебным, но каждый думал о своём и по-своему. Наконец Чак снова заговорил:

— Ты… клятву… давал?

Крис молча кивнул.

— И… как?

— Моя клятва не нужна, — глухо ответил Крис.

— Не принял?! — Чак рывком сел на кровати.

— Нет, не понял. Не знают здесь, что это такое.

— Ты… ты уже здесь, русскому клялся? Слушай, зачем? Ты ж… говорил, что свободный.

— Свободный, — кивнул Крис. — Я тогда ещё не знал этого. Мне сказали, я не поверил, думал: ловят. Ну…

— Да знаю я все эти штучки беляцкие. И что, сам поклялся, ну, по своей воле?

— По приказу не клянутся, ты что? — удивился Крис.

— Да, — Чак дёрнул плечами, — всяко бывает. Так подстроят, что поклянёшься вроде сам, а на деле… Ну, и как ты

теперь?

— А никак. Клятву только смерть снимает.

— То-то и оно, — Чак снова лёг, задёргал плечами, пытаясь подвинуть одеяло.

Крис встал, поправил ему одеяло и снова сел.

— Я от своей клятвы не отказываюсь. И не откажусь.

— Я тоже… не могу. Она до смерти, — Чак облизал губы.

— Дать попить?

Чак медленно кивнул. Крис снова встал, взял с тумбочки стакан с водой, осторожно, аккуратно поддерживая Чаку голову, напоил его. Чак пил маленькими, медленными глотками, прокатывая воду по нёбу и горлу. И, допив, выдохнул:

— Спасибо.

— На здоровье, — улыбка Криса блеснула в синем сумраке. — Давай, поспи теперь.

— Я и так целыми днями сплю, — усмехнулся Чак. — Ладно, иди, подрыхни тоже.

— Ты смотри, какой заботливый?! — весело удивился Крис.

И Чак улыбнулся в ответ. Не смог не улыбнуться. Когда за Крисом закрылась дверь, утомлённо опустил веки. Тяжело, когда вот так за языком следишь, и не с беляком, а со… своим, да, чёрт, ведь свои они ему, никуда не денешься. Хотя они — спальники, а он — телохранитель… А номера у всех одинаково прошлёпаны. Ладно, что будет, то и будет, ничего он сделать уже не может.

Проходя мимо палаты Гэба, Крис прислушался. Вроде спит. Ну и хорошо. Может, ночь спокойная будет.

В дежурке уютно сипел чайник и Андрей, мучительно шевеля губами, разбирал заданный к следующему занятию текст. На стук двери поднял голову.

— Дрыхнут?

— Оба, — Крис подошёл к чайнику, осторожно пощупал. — Давно поставил?

— Не очень. Слушай, ты русский сделал?

Крис кивнул и устало сел на диван.

— Списать не дам. Сам разбирайся.

— Я и не прошу, — обиженно ответил Андрей и снова уткнулся в книгу. Но долго молчать не смог. — Слушай, ты на документ как записался?

Крис улыбнулся.

— Кириллом. Кирилл Юрьевич Пашков.

Андрей на секунду свёл брови, тут же улыбнулся и кивнул.

— Ага, понял. Красиво получилось. А я фамилию Кузьмин взял. Как у того… сержанта. Юрий Анатольевич по карте моей проверил, того сержанта Андреем Кузьминым звали. Он бы не был против, как думаешь?

Крис кивнул и улыбнулся. Все они, кто решил уехать в Россию, оформляя документы, брали русские имена. И друг с другом теперь старались говорить только по-русски, а если не получалось, то чтоб английских слов было поменьше.

Андрей отложил книгу и пошёл посмотреть чайник.

— Закипел. Давай чаю попьём.

— Давай, — Крис встал, преодолевая усталость.

Вдвоём они накрыли стол, разлили по чашкам чай. Это доктор Иван, Иван Дормидонтович, увидел как-то, как они, стоя, пьют впопыхах, и сказал, чтобы ели нормально. Давно это было. И вот, в привычку вошло. Накрытый стол, чашки с блюдцами, тарелки для печенья, даже варенье или джем не из банки, а из блюдечка или… как её… розетки.

— Вкуснота, — Андрей облизал ложку. — Слушай, они ж не заперты, а ну как опять сцепятся?