Аналогичный мир - 2
Шрифт:
Комендант снял с их кроватей бирки-номерки, кто-то из его помощников собрал бельё и одеяла.
— Счастливо, мужики, — бросил комендант, выходя.
Как только за ним закрылась дверь, Эркин вскочил на ноги бежать к своим, но, увидев глаза сидящего напротив Ива, понял: нельзя так просто уйти. Ив, поймав его взгляд, встал. Проход между койками узкий, и они сразу оказались вплотную друг к другу. И объятие вышло очень естественным.
— Счастливо тебе. Удачи тебе.
Ив старательно говорил по-русски. И Эркин ответил ему тоже по-русски:
— И тебе удачи… Ваня.
Встал и Алёшка.
Его уже ждали. Белья и бирок на кроватях не было, значит, комендант уже побывал. Женя в белой шали поверх пальто, Алиса в пальто и шапочке, не беретике, мрачно насупившийся Толян, взволнованная и почему-то с влажными глазами Ада… С Адой тоже обнимались и целовались… Толян обниматься отказался, обменявшись с Эркином крепким — насколько хватило его силёнок — рукопожатием. Алису он в упор не хотел замечать, но она всё-таки изловчилась и ткнулась губами в его щёку. Толян гордо вытащил из кармана носовой платок, вернее, нечто, изображающее таковой, и, ворча насчёт слюнявых лизуний, вытер щёку. Но Алиса не обиделась. Ей было не до того. Женя помогла ей надеть рюкзачок с игрушками. Эркин приладил на плечо большой мешок, отдав свой — он поменьше — Жене, взвалил на спину тюк и взял ящик. Женя повесила на плечо свою сумочку, на спину маленький мешок, в правой руке узел и сумка с пайком и самым необходимым в дороге, в левой Алиса.
— Ну, счастливо оставаться.
— Счастливо доехать.
— Да уж…
В коридоре уже шаги, хлопают двери, пожелания, прощания…
Толпа у ворот получилась немалая. Вещи все держали на себе и в руках: земля от дождей сырая…
— Ну да, не положишь, промокнет всё…
— Хорошо, хоть дождь кончился, а то бы…
— Автобус-то скоро?
— Может в барак пока вернуться?
— Нет уж, чего взад-вперёд бегать…
— Ну, счастливо устроиться…
— Может, и встретимся когда…
Шум моторов, гудок, широко распахнулись ворота и в лагерь вползли два высоких и длинных автобуса.
— Ну и хорошо, — вздохнула Женя. — Это туристские, у них багажное отделение есть.
Возникший как из-под земли комендант и приехавшие…
— А это кто?
— От Комитета.
— Какого?
— А тебе не всё равно?
Но те сами представились, что они — сопровождающие от Комитета защиты жертв Империи. Совместными усилиями быстро навели порядок. Все узлы и мешки в багажное отделение. С собой паёк, документы, деньги, ну, и самое уж необходимое. Не толкаться. Всем места хватит. Семьями и заходим. Вот и всё.
Вот и всё. Они в автобусе. Алиса у окна, Женя рядом, он через проход, а рядом у окна Фёдор. Вот и всё. Машут руками остающиеся. Алиса машет Толяну. Эркин встретился взглядом с мальчиком и улыбнулся ему. А вон и Ив с Призом, и Алёшка рядом. Эркин и им помахал. Увидели? Да, машут в ответ. Комендант взял под козырёк. Мелко задрожал под ногами пол, и сразу подумалось о ящике с инструментами: не опрокинулся бы. Да нет, вроде он его надёжно зажал. Автобусы развернулись, словно показав на прощание лагерь, и медленно выплыли за ворота. Вот и всё. Вот и всё…
Женя деловито сняла и повесила на крючок у окна пальто, оставив
— Эркин, сними куртку.
— А, да… — очнулся он.
Фёдор уже снял и повесил куртку, свой мешок он взял с собой и теперь ловко закинул его на узкую решётчатую полку над окном.
— Давай, Мороз, — Фёдор уже успокоился и стал прежним, — располагайся.
Так Эркин ещё не ездил. Высокие спинки кресел откидывались назад при нажатии кнопки на подлокотнике, и получалось что-то вроде… нет, не кровать, конечно, но можно полулежать. На спинке переднего кресла два кармана. Для всякой мелочёвки.
По всему автобусу щёлкали кнопки кресел и резинки на карманах, откидывались и снова поднимались спинки. Люди обживали новый мир.
— К окну хочешь? — предложил Фёдор.
Эркин неопределённо пожал плечами.
— Мне всё равно как-то.
Фёдор внимательно посмотрел на него и кивнул.
— Не психуй, всё нормально будет.
Эркин попытался улыбнуться, посмотрел на объяснявшую что-то Алисе Женю и улыбнулся уже уверенней.
— То-то, — хмыкнул Фёдор. — А я посплю, пожалуй.
Он опустил спинку, поёрзал затылком и плечами по матерчатому белому чехлу и закрыл глаза. Эркин снова повернулся к Жене, встретился с ней глазами. Женя улыбнулась ему.
— Ты бы тоже поспал, Эркин, а?
Он молча покачал головой. Алиса смотрела в окно на пробегающие мимо голые с оборванной зимними ветрами листвой деревья, бурые то ли поля, то ли луга, а Эркин и Женя молча — говорить через проход оказалось неудобно — сидели и смотрели друг на друга. Женя в тёплом тёмно-синем платье с белыми пуговичками, воротничком и манжетами. Женя была очень рада, что сохранила это платье, ещё со времён чуть ли не колледжа. Для лагеря вариант со сменными воротничком и манжетами оказался очень удобным. А о том, что оно делает её похожей на школьницу, она не думала. А Эркин и не подозревал этого, он только смотрел и радовался, что ей хорошо и удобно. Женя потянулась к нему через проход, поправила воротничок тёмной креповой рубашки, которую он надел в дорогу.
— Всё будет хорошо, Эркин.
Он молча прижал ладонью её руку к себе и тут же отпустил, и улыбнулся той, памятной ей с их первой ночи в Паласе, «настоящей» улыбкой.
Гул в автобусе постепенно затихал. Наигравшись с кнопками и карманами, многие последовали примеру Фёдора. Только дети смотрели в окна, взрослым же было всё равно, где их везут.
У развилки Тим мягко затормозил, прижав машину к обочине, и посмотрел на сидевшего рядом Савельича.
— Здесь, сэр?
— Здесь, — ответил по-русски Савельич и поглядел на часы. — Минут десять подождём, а то и меньше, — и по-английски: — Всё понял?
— Да, сэр, — кивнул Тим и медленно, тщательно подбирая слова, сказал по-русски: — Надо ждать десять минут.
— Молодец, — улыбнулся Савельич. — Давай, выйдем покурим, пока малец спит.
Но сладко спавший на заднем сидении Дим проснулся, как только Тим вышел из машины.
— Пап, я с тобой.
— Пусть побегает, — кивнул Савельич. — Дождя нет.
Они стояли возле машины и курили, следя за исследующим кусты у обочины мальчиком. Савельич рассеянно, а Тим очень внимательно.