Аналогичный мир - 2
Шрифт:
— Зин, а они, ну, стаканчики эти, тебе нужны?
— Не подъезжай, — отрезала Зина. — Конечно, нужны. В них только горячее нельзя класть.
— Ну-у?! — дружно ахнули разные голоса и загомонили наперебой: — Ну да, это ж посуда!.. Ты смотри, без мыла влезает… Ага, не украсть, так выпросить… Да ну её, Зин, это тот чёрный длинный? Что в кожанке ходит, да? Ты ещё вчера с ним от столовой шла?
— Да, — гордо кивнула Зина.
— Ой, Зинка, это у него мальчонка, что с твоей Катькой всё рядом?
— Ну да, —
— А что? — вздохнул кто-то. — Может, оно и ничего. Он-то как к детям, ласковый?
— Слышала ж… кукла, машинка…
— И ему к лучшему. Каково мужику одному с дитём.
— Зин, а мальчонка-то как, признал тебя?
— Мамой зовёт, — ответила Зина.
— А твоя? Как с ним?
— Хорошо, привыкает потихоньку.
— Зин, а он сам как? Хорош?
— Тьфу на вас, — рассмеялась вместе со всеми Зина. — Всё-то вам расскажи.
— Ну, Зин, чёрные, они, говорят, неуёмные, заездит тебя, смотри, до смерти.
— От этого не умирают, — отмахнулась Зина.
— Это ещё что! — рыжая патлатая девчонка бросила свою стирку и выскочила на середину мытьевой. — А вот ревнючие они, это да! Мне историю рассказали, бабы, я обревелась, ну, сдохнуть, не встать! Один такой, чёрный, девчонку полюбил, родители согласия не давали, так он украл её, они в погоню, а он обрюхатил её по-быстрому, они и отступились.
— Ну, и чего тут жалостливого?
— Это где ж такое было? В Империи…
— Да пошла она, Империя эта, может до неё, а может ещё где!
— Ну, не знаю, как чёрные, а нашенские парни это оченно споро проделывали.
— Да уж, нашенский тут любого чёрного забьёт.
— Федьку вон взять…
— Ну, чего вы к мужику прицепились?
— Ой, бабы, скраснела-то как, влюбилась, пра слово, влюбилась, век свободы не видать!
— А Спирьку Рябого взять?
— Он уехал уже.
— Ну да, помним, как же.
— Ага, под ним только мотоциклетка не лежала.
— Да ну вас, давай, Рыжуля, рассказывай.
Зине хотелось послушать: рассказывала Рыжуля очень красочно, хоть и путано, но и дело делать надо. Тимочкино и Димино она выстирала, теперь своё и Катино замочить, а мужское всё прополоскать. Собрав выстиранное в ведро, она немного постояла и пошла полоскать. Кричит Рыжуля громко, но в полоскательной вода шумит, ничего не слышно.
У соседнего жёлоба с проточной водой стояла немолодая женщина в розовой застиранной, но тщательно зашитой комбинации и с аккуратно заколотыми чёрно-серыми из-за седины волосами. Она улыбнулась Зине.
— Поздравляю вас.
— Спасибо, — ответно улыбнулась Зина, вываливая бельё в жёлоб и ополаскивая ведро.
Седая хотела ещё что-то сказать, но только вздохнула, и Зина понимающе кивнула. Что ж, у каждого своё болит.
— Вам повезло, — наконец заговорила седая. — Встретить
Зина кивнула, соглашаясь. Хотя какая же у неё с Тимом любовь? Ничего же такого у них не было и будет когда — неизвестно. Но, конечно, ей повезло, сказочно, небывало повезло. Теперь… только не досмотри, ведь уведут, вертихвосток хватает, и помоложе, и пофигуристее, и хоть посреди плаца разлягутся. Вон Морозиха как своего держит. И… а ведь Тимочка вроде с Морозом в приятелях, ну да, видела же их вместе. Это хорошо, пусть приятельствуют.
Она собрала прополосканное и вернулась в мытьевую.
— …Ну вот, а он и поверил. Ну, девчонка же, дура, велико дело, платочек, выкинула бы и с концами, а она, дурёшка, призналась в чего и не было, а он и придушил, в постели прямо, — звонко частила Рыжуля, — и сам затосковал, зарезался с тоски. Во!
— Брехня это!
— Чиго-о-о?! Это я брешу?! Ах ты, кошёлка старая!
— А за кошёлку я т-те патлы повыдергаю, лысой пойдёшь! Тебе набрехали, а ты поверила. Когда это мужики с тоски по бабе насмерть резались?! А?! Да ещё по жене?! Сама подумай!
— Точно, все они сволочи!
— Ага, только о себе и думают!
— Ну и что! А история хороша!
— Плюнь, Рыжуля, расскажи ещё чего…
— Девчонки, а ну в темпе, на собрание опоздаете.
Зина быстренько простирала своё с Катиным, сбегала его прополоскать, потом всё отжала и сложила в тяжёлую мокрую стопку, ополоснула из шланга корыто, в котором стирала.
— Уходишь, что ли? Азариха, ну?!
— Я Чернова теперь, — гордо ответила Зина. — В сушку иду.
— Так ты что, записалась с ним? Не так просто?
— А как же! И документы уже получили. И комендант нам отсек дал.
Зина пошла в сушку, а вслед ей понеслось:
— Ишь загордилась, задом как завертела.
— Ну, бабы, мужика охомутать, да ещё под запись… это непросто.
Захлопнувшаяся за спиной дверь отрезала разговоры. Зина спокойно нашла свободный шкаф, аккуратно развесила и разложила вещи и закрыла дверцу, как и надо, до звучного щелчка. Шкаф загудел и заурчал, гоняя горячий воздух по развешенным внутри вещам. Мужчины сюда заходили редко и обычно в другое время, так что женщины, не стесняясь, ходили свободно, как в бане.
Ожидая, пока вещи высохнут, она немного поболтала и здесь. И здесь её серьги оглядели, оценили, поахали и поздравили.
Зина забрала высохшее бельё и пошла одеваться. Удачно как попала, нигде ждать не пришлось. Ну да, собрания же сегодня, не все стирать пошли. Теперь в гладильню. Туда свободно кто хочешь заходят, туда в одной рубашке не стоит.
И здесь её встретили охами и ахами насчёт серёг. В гладильню-то и с колечком можно бы было, но уж оставила, так что теперь…
— Когда ж это вы слюбиться успели?