Аналогичный мир - 2
Шрифт:
Ночью Зина проснулась. Вдруг. И не могла понять, что её разбудило. И не сразу догадалась, что это дыхание. Она привыкла слушать только Катино, тихое, будто всхлипывающее. Раньше Катя спала с ней и здесь никак не могла привыкнуть к отдельной кровати, пугалась и звала её. Или тихо безнадёжно плакала. А сейчас… Спит спокойно. А это… посапывание Димочки. И ещё… ровное сильное дыхание мужчины. Зина осторожно приподнялась на локте, придерживая у груди одеяло, вгляделась в еле различимое в синем ночном свете тёмное лицо. Тим, Тимофей Дмитриевич
Тим повернулся набок, лицом к стене, и сползшее одеяло открыло его плечо и спину, а свесившийся угол почти коснулся Дима. Зина потянулась поправить одеяло, но только ещё больше его сдёрнула. Тесно-то тесно, а руки не хватило. Тим открыл глаза и сел, подхватывая сваливающееся одеяло, повернулся и увидел Зину. Их взгляды встретились.
— Я… я разбудил тебя? — тихо спросил Тим.
— Нет, я… — смутилась Зина, — это я, я только хотела одеяло тебе поправить. Ты спи себе, Тима, спи.
Тим улыбнулся и лёг снова набок, но теперь лицом к ней. Оба одновременно посмотрели вниз на спящих детей и опять друг на друга. Зина улыбнулась.
Они лежали и смотрели друг на друга, не зная, что сказать. А хотелось поговорить. Но и дети внизу, и стены ведь… одно название, что стены, слышно же всё всем. И… и страшно чего-то.
Так и не заговорив, заснули.
А с утра начались обычная суета, сутолока и неразбериха. За завтраком выяснилось, что Зина с Катей врачей тоже всех прошли, но у Зины тестирование не закончено. Ну, пройти-то прошла, а за результатами не сходила, не до того стало. Значит, как теперь? И результаты, а там могут и на второй круг по этим тестам послать, вон, говорят, кого-то сразу пропускают, а кого-то и по третьему кругу гонят, и к врачу — Зина покраснела — всё ж таки серьги вдеть надо, и стирка накопилась… Тим предложил, что постирать и он может, управлялся же раньше. И со своим, и с сыновним. Так что и её с Катиным постирает. Зина пришла в такой ужас от его предложения, что Тим изумился, не понимая причины. А объяснять некогда, из-за стола уже встают, а в дверях следующая смена. Проталкиваясь к выходу, Тим заметил Эркина, а рядом с ним Женю. И сразу решил:
— Я в библиотеку пойду, буду место подбирать.
— Ну и хорошо, — сразу согласилась Зина. — Дождя нету, до обеда погуляют, — она ловко обвязала Катю платком. — А я и после обеда постираю.
— Мам, ты сказала, что бананы после завтрака, — напомнил Дим, беря Катю за руку.
— Они дома остались, — сказала Катя и вздохнула: — И остальное тоже.
Зина посмотрела на Тима, показывая, что его слово — главное. Тим благодарно улыбнулся ей и кивнул:
— Тогда пошли есть бананы.
— Ура-а! — завопил Дим. — Катька, бежим!
Зина уже гораздо увереннее взяла Тима под руку, и они пошли за детьми в свой барак.
— Тима, а груши не попортятся?
— Н-не знаю, — неуверенно ответил Тим, обводя Зину вокруг лужи. — Они быстро портятся.
— Тогда я посмотрю сейчас, и если что, то их тоже прямо сейчас и дам. А яблоки с апельсинами тогда на обед и после сна. Как скажешь, Тима?
— Хорошо, — кивнул Тим.
Когда
— Ну, молодцы, — похвалила их Зина. — Вот сейчас и поедите.
Она открыла стоявший на тумбочке пакет и достала бананы. Посмотрела на Тима, не зная, как их лучше почистить.
— Пап, а их два всего, — сказал вдруг Дим. — Надо резать, да?
— Да, — кивнул Тим, доставая нож.
Вид выскакивающего из рукоятки лезвия заставил Катю ахнуть с восторженным испугом. Дим гордо посмотрел на неё. Папкин нож — это вещь! Он ни словечком не соврал. Тим аккуратно разрезал бананы пополам поперёк и надорвал на них кожуру. И опять, как и вчера, они сидели все вместе и ели.
Зина собрала шкурки и заглянула в пакет. Достала груши и протянула их Тиму.
— Они уже мягкие совсем, как скажешь?
— Да, — согласился Тим.
— Я их помою тогда сейчас. Катя, шкурки бери, выкинем их сразу.
Когда они вышли, Дим прислонился к боку Тима, уткнувшись головой ему в подмышку.
— Пап, а мне ты такой нож сделаешь?
Тим улыбнулся. Это была их давнишняя тема для разговоров.
— Это не игрушка, Дим. Только когда ты вырастешь.
— Такой, как ты?
Тим кивнул. Вошла Зина, неся в растопыренных пальцах ярко-жёлтые, как светящиеся, груши.
— Дай лоток, Дима, — попросила Зина, и Дим сорвался с места. — Ну, вот и молодец. Давай, отец, дели.
Привычное, слышанное в детстве обращение выскочило у неё само собой. И, к радостному удивлению Зины, Тим принял его как должное. Достал опять свой необыкновенный нож и точными движениями разрезал груши пополам, а потом ещё раз на четвертинки, чтобы было удобнее брать. Получилось восемь долек. Кате и Диму по три дольки, а ему с Зиной по одной. Груши оказались такими сочными, что и малыши перепачкались, и Зина юбку закапала, и даже Тим посадил пятно на рубашку. И переодеться не во что.
— Ладно, — сказал Тим. — Не буду куртку снимать.
— Да оно и незаметно совсем, — Зина носовым платком промокнула пятно. — А я тогда прямо сейчас стирать пойду.
— Нет, — покачал головой Тим и встал, — как решили.
— Точно, — немедленно встрял Дим. — Сказал — сделал!
— Вот-вот, — кивнула Зина. — Обещал машину во двор не брать? Обещал. Ну, так и держи слово.
Дим покраснел, набычился и вытащил из-под рубашки машинку, со вздохом протянул её Зине.
— На, мам, спрячь. А как ты догадалась, что я её взял?
— Вот так и догадалась.
Это объяснение все сочли исчерпывающим. Зина опять закутала Катю, застегнула на Диме пальто.
— Всё, идите гулять. Хорошо только гуляйте.
Выставив малышей из отсека, Зина обернулась к Тиму. И снова… снова она не знала, что говорить и делать. И он. Стоит и смотрит на неё. И молчит.
Тим осторожно поднял руки, и Зина готовно подалась к нему. Они обнялись, и губы Зины, коснулись его губ. Тим поцеловал её, уже не опасаясь, что она оттолкнёт его. И оба одновременно разомкнули объятия. Дальше… дальше сейчас невозможно, нельзя. Они не так понимали, как чувствовали это.