Аналогичный мир - 3
Шрифт:
В конце вагона хлопнула дверь, и надрывно-равнодушный мужской голос начал нищенский распев. В дороге Андрей уже насмотрелся нищих, а в Ижорске на вокзале их, несмотря на раннее время, навалом было. Там он не подавал, а здесь почему-то полез в карман и, выудив из скопившейся за дорогу мелочи два пятака, бросил их в шапку мальчишки-поводыря. Старухи долго копались в каких-то замызганных узелках, но тоже достали по копеечке, и женщина, что сидела с краю, бросила пятачок.
Тучи редели, появились яркие, нестерпимо голубые просветы, в одном из них вдруг сверкнуло
…Вона какую отгрохали… На авиационном платют не в пример выше… Всё хорошо, а с жильём загвоздка… Обещали в новом доме, а пока в бараке… Остохренели бараки эти… Какая земля была, а под завод ушла… Всех берут, и чёрных, и индеев, лишь бы пахали… Почернело Загорье… От дыма, что ль? Хрен тебе, чёрные понаехали, не продыхнуть… Не бухти, они тоже, каждый наособицу… С Кошкина конца хитрые, на «стенку» заводских берут, а он кулаком быка уложит, ну и… Так и вы бы взяли… Да кабы на нашем конце хоть один заводской был… Мы на земле… Ну и заткнись… Пилит она меня, как та пила ржавая, а тут ещё и тёща ей на подмогу… Они, значит, пилы, а ты что? Чурбан безгласный?… А он завёлся и на спор, перепью, дескать… у него же башка слабая и нутро хлипкое, ему на перепой?… Да он на халяву и дерьмо съест…
Андрей откинулся на спинку скамьи. Курить не хочется, разговор завести не с кем, поспать, что ли? Но и спать не хотелось, даже веки не опускались, и он продолжал смотреть в окно, а вокруг шла та же вагонная жизнь.
Андрей не знал, сколько он просидел в этом бездумном оцепенении, но вдруг как очнулся и увидел за окном склады, штабеля, путаницу путей, люди вокруг вставали, собирая вещи, теснились в проходе. Приехали? Да, в окно медленно вплыла вывеска. Загорье. Андрей встал и повесил на плечо сумку. Ну, вот и всё, приехали.
В общей толпе он вышел на перрон, огляделся. Вокзал меньше ижорского, но кирпичный, основательный, и перрон залит асфальтом. Теперь куда? Теперь в Комитет. Где же он тут? Проходя мимо вокзала, Андрей посмотрел на часы. Одиннадцать ноль пять. Ну, вперёд и не оглядываясь.
С утра было пасмурно, шёл дождь, и, собираясь на работу, Эркин надел непромокаемую куртку. Тёплую подстёжку Женя уже убрала в кладовку, как и вкладыши в сапоги, и теперь озабоченно смотрела, как Эркин заворачивает свои учебники и тетради в целлофановый пакет, чтобы они не намокли.
— Может, подденешь пуловер?
— Нет, Женя, тепло, — Эркин улыбнулся. — Вот увидишь, к полудню разойдётся.
Женя поцеловала его, и он ушёл. И вот удивительно: говорил наобум и угадал. Дождь закончился
— Мороз, вон те ещё.
— Понял.
Серые высокие, в его рост, контейнеры, белые и красные буквы, цифры и знаки, привычные движения. Работа несложная, он давно, работая, думает о своём или треплется с остальными.
— Привет, готово?
— Привет, старшого спроси.
Водители грузовиков и машинисты маневровых паровозиков, — кого по имени, кого в лицо, но он знает почти всех.
На обед Эркин пошёл с Колькой. Договорились, что Колька опять купит неколотых, а то и непиленых дров, а то зимние уже кончаются, а запас должон быть.
— Дрова как патроны, мало и очень мало, а много, — Колька хмыкает, — их не бывает. Всегда раньше нужного кончаются.
— Запас карман не тянет, — кивает Лютыч.
— А с кроликами решил? — Эркин отодвинул пустую тарелку из-под щей и взялся за кашу с мясом.
— Крольчатник сначала надо сделать, — Колька усмехнулся. — А я с огородом не развяжусь никак.
— Были б чертежи, — задумчиво сказал Эркин.
— И деньги, — закончил за него Колька. — Абы что по дешёвке купить, так они прожрут больше, чем дадут. Ладно. В субботу курятник буду ладить.
— Приду, — сразу кивнул Эркин.
Колька улыбнулся.
— И своих бери. Поработаем, потом посидим…
— Алиса в субботу на занятиях, она и так из-за маёвки пропустила.
— Ну, школа — святое дело, — с необидной насмешкой хмыкнул Колька.
Серьёзное отношение Эркина к школе многих в бригаде удивляло и смешило. Но подтрунивали, а не насмешничали, и Эркин терпел. Так ведь это над всеми. А над Миняем смеются, что он из квартиры избу хочет делать, и что Петря со своей девчонкой из-за орехов в меду варёных поссорился: принёс на свиданку угощение, да сам все и слопал, да мало ли… у каждого найдётся.
Доев, встали из-за стола и не спеша, отдыхая на ходу, чтобы как надо улеглось, пошли на двор. Спускаясь с крыльца, разминулись с бригадой Сеньчина. Маленький Филин шёл со своими, а их старший всё злился на Эркина за кулачный бой и проходил, отвернувшись, так что маленький Филин ограничился кивком, и Эркин ответил ему тем же, чтобы не подставлять парня. Колька покосился, но промолчал. А потом спросил:
— А в этом Центре твою чему учат?
— Всему понемногу, — охотно ответил Эркин. — Подготовка к школе и общее развитие. И поют, и танцуют, и рисуют, ну, и… много чего.
— Понятно, — кивнул Колька. — С пяти берут? А то думаю Колобка пристроить.
— Вообще-то с пяти, но и четырёхлетки есть, слышал.
— Значит, пусть ещё годок дома посидит, — решил Колька и ухмыльнулся. — Головастый чертёнок. Его Сёма в шашки учит играть, так на лету хватает. Твоя играет?
— Нет, — улыбнулся Эркин. — Она в лото здорово, знаешь, цифры накрывать.
— Ага, — Колька на секунду задумался и кивнул своим мыслям.
Эркин догадался, что он прикидывал, сможет ли Семён играть в лото.