Аналогичный мир - 4
Шрифт:
Они никогда специально не договаривались, но ни разу такого не случилось, чтобы он пришёл, а её не оказалось дома, хотя у обоих и работа, и школа, и дела всякие хозяйственные.
Мария с Егоровной сумерничали на кухне под неспешные, как дождь за окном, рассказы Егоровны и такую же заунывную штопку чулок. Рассказывала Егоровна — Мария это понимала — о самом обычном, но слушала с удовольствием: столько тишины и спокойствия было в старческом певучем голосе.
И, как обычно,
— Можно?
— А вот и Миша, — приветливо отозвалась Егоровна. — Конечно же можно, заходи, Миша, добрый вечер тебе.
— Добрый вечер вам, — ответил Майкл, входя и стряхивая на коврик у двери воду с кожаной кепки.
Мария сунула недоштопанный чулок в корзинку и встала накрыть на стол. Русский обычай сразу кормить пришедшего был ей хорошо известен ещё по жизни со Степаном.
Майкл снял и пристроил на вешалке свою куртку, разулся, поставив мокрые ботинки на коврик, и в одних носках вошёл в кухню, положил на стол кулёк.
— Вот, купил к чаю, это шоколадные, — и улыбнулся Егоровне. — Самые вкусные.
Из всех покупных сладостей Егоровна признавала только пряники, и Майкл каждый раз приносил новый сорт.
— Они же дорогие, Миша, — польщённо ахнула Егоровна.
— А не дороже денег, — весело ответил Майкл. — Главное, что на здоровье.
— Ну, спасибо, Миша, уважил. Да ты что ж босиком, не лето же. Маша, дай ему. Сама же купила, так чего стесняешься.
Мария быстро ушла в свою комнату, тут же вернулась с новенькими мужскими тапочками и, покраснев, протянула их Майклу. У него невольно дрогнули губы в непроизнесённом слове, и Егоровна понимающе улыбнулась.
Вечерний чай всегда и ужин, а гость прямо с работы, как же не накормить. Майкл уплетал всё подкладываемое ему Егоровной и Марией и нахваливал.
Обычно после ужина убирали со стола и играли в лото: карт Егоровна не любила, а в лото на копеечку — не в грех, а в удовольствие. Но сегодня Егоровна сказала, что чего-то ей неможется, и, подмигнув Марии, ушла к себе, а они остались вдвоём.
Майкл засмеялся негромким горловым смехом, как смеялись в камерах, не разжимая губ, чтоб не заметили. Мария, понимающе улыбаясь, кивнула и громко сказала:
— Пойдём, у меня посидим.
Майкл готовно встал.
— Пошли.
Комната Марии так же мала, как и весь дом Егоровны. Майкл уже бывал здесь, но каждый раз как заново оглядывал неширокую, застеленную пёстрым стёганым одеялом кровать, комод и шкаф, столик у окна и два стула рядом. На столе кружевная салфетка-самовяз и маленькая корзинка с букетиком розовых искусственных цветов. В прошлый раз её не было.
— Красиво, — восхитился Майкл. — Где купила?
— А мне подарили, — засмеялась Мария.
— Кто? —
— А ты и вправду ревнивый, — весело удивилась Мария. — Да нет, это у Егоровны подруга для магазина мастерит, я ей с руками и шеей чуток помогла, по дружбе, ну, без денег, вот она и подарила мне.
Майкл кивнул. Ему уже было неловко. Они-то о его ревности придумали, чтоб к Марии никто не лез, а он всерьёз… Но вот как дёрнули его за язык.
— Знаешь, — Мария зачем-то поправила салфетку, — ты… ты останешься? Ну, на ночь.
— Могу, — кивнул Майкл. — Я завтра во вторую. А… зачем?
— Да, вот ты в прошлый раз рано ушёл.
— Это под полночь рано? — удивился Майкл.
— Так ночевать не остался, а Еговорна решила, что мы поссорились. Вот и ушла, чтоб не мешать.
Майкл пожал плечами и улыбнулся.
— Это-то я понял, ну, чего она ушла. Ладно, раз надо, останусь.
Обычно они сидели у стола, но шум дождя за окном не вызывал такого желания.
— Ещё чаю хочешь?
Майкл как-то задумчиво покачал головой.
— Да нет вроде.
Мария тихо, почти по-камерному, рассмеялась и показала на кровать.
— Тогда садись, посидим у печки.
Белая кафельная печь стояла в центре дома, кухня и комнаты теснились вокруг неё, чтоб тепло не пропадало. Мария налепила на кафель сводных картинок, и на обработочную камеру эта стена никак теперь не походила, да и это ж не стена целиком, а только кусок, и если сидеть спиной к ней, то совсем хорошо. Майкл сел на кровать и прислонился спиной и плечами к приятно горячей стене. Мария устроилась ь рядом, поджав ноги.
— Ну, как?
— Хорошо, — улыбнулся Майкл. — Слушай, а как она, ничего? Не ругалась, что ты картинок налепила?
— Нет, — тихо засмеялась Мария. — Сказала, что это теперь как изразцы. Ну, узорчатый кафель такой.
— Ага, понял. Из-раз-цы, — повторил он по слогам. — Надо запомнить. А на работе у тебя как? Не лезет никто?
— Да кому ко мне лезть, — фыркнула Мария. — Бабы одни. А здесь этих штучек, ну, чтоб бабе с бабой баловаться, и не знает никто, что ты, — и лукаво посмотрела искоса. — А что, хотелось бы?
— Чего? — дрогнувшим голосом спросил Майкл.
— А чтоб полез кто. А ты б его отметелил, — она снова фыркнула, — по полному праву.
— И зачем это мне? Чтоб менты загребли, что ли?
— А то у тебя руки на беляков не чешутся? — спросила она по-английски.
Майкл задумался и пожал плечами и ответил тоже по-английски.
— Да нет. Там — да, там я и в город из-за этого мало ходил. Чтоб не сорваться. А здесь — нет. А у тебя чешутся?
— Да тоже нет. Так, я просто думала… — она снова стала перемешивать русские и английские слова. — Ну, мужики ведь все такие, им лишь бы подраться, кулаками помахать.
Майкл усмехнулся.