Anamnesis vitae. (История жизни).
Шрифт:
Перевернули наконец. Теперь Антон Иваныч лежал лицом вверх. Все его лицо было залито кровью.
— Тошка! Господи, да за что же!.. — тихонько заскулила Оксана.
Я осторожно потрогал шею Антона. Кажется, мои наихудшие подозрения оправдались: перелом хрящей гортани!
— Вот черт! — не сдержался я.
— Ты чего? — прошипел на ухо лейтенант.
— Семен, ты можешь связаться с нашей больницей? В приемном есть рация.
— Могу, конечно! А зачем?
— Мне нужны инструменты.
— Чего?!
— Дырку в трахее. А в нее — трубку поставить. Чтобы дышал свободно, — как мог, объяснил я. — Свяжись с моими и скажи, чтобы с машиной передали «дежурный чемоданчик». Там набор есть. Все понял?
— Есть! — отрапортовал Семен и метнулся к «уазику».
Но через пару минут вернулся удрученный.
— Ну?
— Не получится. Кешку найти не могут, а кроме него никто машину не водит. Да и ключи у него, — пояснил лейтенант.
— Хреново… — констатировал я.
Будто соглашаясь со мной, Антон захрипел громче и чаще. Тональность хрипа изменилась, он все больше и больше походил на свист. А это могло означать лишь одно: просвет поврежденной гортани неумолимо сужался из-за ее нарастающего отека. И вот-вот закроется совсем, полностью прекратив доступ воздуха в легкие. Времени почти не оставалось!
— Семен, срочно нужен нож! Очень острый. И трубка, с полсантиметра в диаметре и длиной пять — десять сантиметров! — озадачил я лейтенанта.
Он понял все с полуслова, кивнул и опять побежал к машине. Почти сразу же вернулся:
— Этот подойдет?
На раскрытой ладони лежал большой сапожный нож: просто заточенная с одной стороны под острым углом металлическая полоса. Рукоять импровизированного ножа была весьма небрежно обмотана изолентой. Выглядела вся конструкция необычайно острой.
— Подойдет! А трубка?
Семен развел руками:
— Трубку не нашел.
Я на секунду задумался. И меня осенило:
— У тебя ручка есть? Обычная, шариковая? Пластмассовая?
— Есть.
— Развинти на половинки, от длинной отрежь кончик. Ну, тот, из которого стержень выглядывает! Получится трубка.
— Точно! — в считанные секунды лейтенант справился с задачей и протянул мне искомую трубку.
— Подержи пока. Подашь, когда скажу, — пробормотал я, нащупывая пальцами на шее Антона нужную точку.
Ага, вот тут! Я нацелился ножом…
— Он же грязный! Нож! — прошипел под руку Семен.
— Не до жиру! Времени нет! — огрызнулся я и сделал разрез.
Где-то сзади заскулила Оксана. Уже не обращая внимания на посторонние шумы, я углубил разрез, рассекая теперь хрящевые кольца трахеи. В глубине раны кровь запузырилась: Антон как раз выдохнул.
— Трубку! — не глядя, я протянул свободную руку.
— Есть, — прошептал
Я аккуратно вставил трубку в разрез. С очередным выдохом Антона из нее фонтанчиком вылетели кровавые брызги. И тут же надсадный хрип прекратился.
Антон Иваныч теперь дышал спокойно и почти неслышно. С облегчением выдохнул и я. До сего времени трахеостомию я делал только на несчастных собачках в студенческом хирургическом обществе.
— Тошка, ты живой?! Доктор, почему он не дышит?! — сзади на меня навалилась Оксана.
— Да дышит он, дышит! Просто не хрипит больше. Все в порядке! — успокоил ее я.
— Ну, Палыч, ты даешь! Сапожным ножом — по горлу! Да про тебя у нас легенды слагать будут! — восторженно шепнул мне на ухо Семен.
— Да ладно тебе! — смутился я. — Иди лучше костер разжигай. Только теперь тебе одному придется: Оксану я здесь задействую. Трубку-то зафиксировать нечем. Будет держать.
— Буду, буду! — улыбнувшись сквозь слезы, всхлипнула женщина.
29 сентября, 21.58, Кобельки
На несколько мгновений Ондаже потерял сознание: такая боль пронзила его тело. Трижды: два раза в груди и один раз в животе. Как раз там, куда попали пули проклятого милиционера.
Пули поразили его временное тело, вылепленное на этот раз из воздуха. Странно, до этого времени Онсчитал, что его фантомы неуязвимы. Собственно, так оно и было — его новое тело не получило никаких повреждений. И не почувствовало ничего.
Вся боль досталась телу постоянному. Застонав, Онприподнял майку и внимательно осмотрел живот и грудь. Ничего. Никаких следов от пуль. Только боль, невероятная, затмевающая сознание, чудовищная боль!
Это было очень неприятным открытием: оказывается, его тело чувствует боль, причиняемую фантому. И не просто чувствует, а еще и реагирует на нее так, как реагировало бы на реальные ранения. Это надо учесть и впредь быть осторожнее!
Но какова дрянь! Второй раз Онпытается добраться до нее — и второй раз она ускользает из-под самого носа!
— Что, опять не вышло? — Онавошла в комнату и строго посмотрела на него сквозь очки.
Онсжался, не от боли, нет. Слишком хорошо Онзнал этот взгляд. И то, что за ним обычно следует.
— Меня ранили! Этот лейтенант в меня стрелял! — попробовал Онпожаловаться.