Анарео

Мирах Адам

На улице, вне каменных стен, в которых не было ни единого окна, медленно ложились длинные вечерние тени.

* * *

Грета очнулась наутро.

Рист никогда не был трусом, но, когда ресницы девушки едва дернулись, он поспешно отвел взгляд, боясь увидеть позавчерашнее безумие. Стражи не слыли знатоками женских натур; он прекрасно выполнял приказы и убивал, доставлял важные послания, которые нельзя было доверить чужим рукам; мог проявить убедительность при нужде, но что сказать этой затравленной

девочке с израненным болью взглядом, с телом, которое, даже несмотря на выздоровление, отныне всегда будет для неё истерзанным — он просто не понимал. Будь здесь Крина…

Рист мысленно выругался: хватит уже, Крина наверняка далеко и рассчитывать на неё не приходится.

Он поднял взгляд и в первую секунду подумал, что ошибся: девушка улыбалась.

В бледно-голубых глазах тоже плясала улыбка — эта была недоброй.

Следующим её порывом было сесть. Рист наконец очнулся, и, в один миг оказавшись у постели, мягко, но настойчиво уложил антара обратно.

— Где мы?

Голос прозвучал как треснутое стекло, по которому потоптались от души.

— В убежище, — Рист посмотрел на лежавшую — жуткая улыбка уступила место недоверию, злости, смятению. — В том самом.

— Жаль.

Страж не успел отреагировать правильно и у него вырвалось:

— Почему?

— Я хочу обратно, — раздельно произнесла антар. — Хочу вернуться туда.

Разговор, которого он так хотел избежать, начался слишком рано.

— Не стоит, — он накрыл своей ладонью тонкие, подрагивающие пальцы. — Они достаточно наказаны.

Бледно-голубой, жгущий взгляд упёрся в стража.

— Ты не понимаешь, — она медленно покачала головой. — Я хочу, чтобы им было так же. Больно.

Рист вздрогнул от ненависти, которой были пропитаны прозвучавшие слова.

— Ты ещё слаба, — страж попытался уйти от неприятной темы. — Мы поговорим об этом, когда ты выздоровеешь, хорошо?

Грета не стала спорить: она отвернулась и почти мгновенно заснула.

* * *

Через несколько часов она уже сидела на кровати и пила очередную порцию крови.

Кружка со стуком приземлилась на столешницу.

— Теперь я здорова? — Лихорадочный блеск её глаз мог обмануть разве что саму Грету.

— Послушай, — Рист попытался успокоить девушку. — Они все…

— Хватит! — она крикнула так, что будь здесь окна, они непременно бы зазвенели. — Тебе не понять, страж! Ты не знаешь, каково это! — Грета вскочила на ноги, слегка пошатнулась и схватилась за спинку кровати. Браслет угрожающе засиял. — Я все равно вернусь туда, и ты меня не остановишь!

В следующий момент маленькое животное юркнуло под кожу, и антар прыгнула, сбивая Риста с ног.

Страж отлетел через всю комнату к стене, и ощутимо ударился спиной о тесаный камень. Боль отозвалась в сломанных ребрах — на миг перехватило дыхание, показалось, что в легкие залили расплавленное олово.

Магия исчезла

также внезапно, как появилась. Грета, стремительно бледнея, рухнула на пол.

Рист тяжело поднялся, едва дыша, тряхнул головой, пытаясь выдворить оттуда назойливый звон.

* * *

Антар очнулась скоро — должно быть, силы её возвращались куда быстрее, чем предполагал страж. Отчаянным жестом скомкала в кулаке кусок простыни.

Рист дотронулся до тёмных волос и осторожно погладил девушку по голове.

Безумный блеск в глазах уступил место безысходности и она разрыдалась. Так плачут маленькие дети — навзрыд, безостановочно, неутешимо.

Страж почувствовал облегчение. Это было намного лучше, чем жуткая, ненормальная жажда мести, заглушающая все инстинкты, увиденная им полчаса назад.

Он молча гладил её по голове, а когда Грета начала всхлипывать, просто лёг рядом и обнял, как маленькую, потерявшуюся девочку.

И сам не заметил, как начал говорить.

Он говорил долго: об отрывках детских воспоминаний, коротких и неуловимых, о своём учителе Вересе, о странной жизни стражей, и, наконец, об отце Греты — презисе Тиуре.

…Антар давно уже затихла, и слушала его, не отрываясь, а он все говорил и говорил.

Когда Рист смолк, она отняла заплаканное лицо от его груди и приняла эстафету.

«Может, не стоит?» — хотел сказать Рист, но язык отказался слушаться.

Грета говорила много, изредка останавливаясь — видно было, что признания даются девушке тяжело. Но ей нужно было, нужно, чтобы кто-нибудь выслушал, кто-нибудь понял и разделил с ней прошлую боль.

Страж слушал молча, в тяжёлых местах сжимая хрупкую ладонь в знак поддержки.

— Расскажи… — Грета твёрдо взглянула на него. — Я хочу знать, как они…

Увильнуть — означало разрушить тонкий мост едва обозначившегося доверия, откинуть ее обратно, в бездну безумия мести.

И страж заговорил снова.

* * *

— И что теперь? — тихо спросила Грета. — Нам ведь нельзя в столицу?

Рист покачал головой.

— Я пока не знаю, что там происходит. Полагаю, нам лучше переждать здесь.

— А чей это дом?

— Одного моего хорошего друга, — хмуро ответил страж. Ему не хотелось говорить сейчас о Крине.

— А этот друг… он не донесет на нас?

— Это вряд ли, — усмехнулся страж. — Он сам в бегах.

Тишина длилась недолго.

— А как мы снимем браслет?

Вот оно.

— Распилим, — отшутился страж, внимательно глядя на собеседницу. Ему очень хотелось бы знать, сколько у них есть для этого времени, но Грета задумчиво разглядывала низкий потолок.

— Поскорее бы, — протянула она.

Риста встревожила эта фраза.

— Почему?

— Последний раз… Ну, сейчас, когда я его использовала. Мне показалось, что меня будто утягивает на ту сторону… Грани.