Анархист
Шрифт:
– Вальтер! Подумай еще!
– в голосе Махно зазвенел металл.
– Если не нападать самому, нападут на тебя! Тебе ли это не знать. Все оттяпают вместе с гландами, в рабов превратят, разве что всякими договорами облагородят название. Судьба у России такая выдалась - взялись за гуж, теперь сами не рады.
– Махно сжал челюсти, добавил сквозь зубы: - Но надо!
– А чего ты снова про войну? Опять волшебная трава голове покоя не дает?
– Я, Вадим, - наверно, впервые Терновский назвал кореша по имени, - только с тобой такие разговоры веду. На душе накопилось, а такого, -
Махно не мог понять взгляд Вальтера. Так, наверно, на повзрослевшего сына смотрят. Совсем расклеился старик. Вот что значит одинокая старость, которая и для него, Вадима, не за горами.
– Война - это по сути убийство. Все разговоры о политике - чухня. Не политики убивать друг друга будут, простой человек другого простого человека будет убивать, а политики только что, как ее, индульгенцию выпишут. Блить, я совсем хипарем становлюсь!
– Жулик улыбнулся.
– Так я к чему, только пойми правильно, - все тянул Вальтер, - мне ведь человека своими руками жизни лишать не приходилось. На толковищах приговоры сукам разным выносил, но сам никого... понимаешь? Ты, как я понимаю, тоже?
Вальтер спросил полувопросительно. Махновскую жизнь на зоне он знал, как свою, а полгода на свободе из-под контроля выпадали.
– Тоже.
– после паузы выдал Махно.
– Проблемы какие? Индульгенция нужна? Так мы не на войну собираемся, мы у государства свою заберем! Считай, пенсию. Всю жизнь за колючкой, осталось всего ничего. Это «ничего» по-человечески прожить надо. И, кстати, - сбавил тон Махно, - с чего ты решил, что обязательно придется кого-то убивать?
– Чую, придется, - вздохнул старый вор, - кто ж просто так сейф откроет?
– Посмотрим. А вообще, там, на деле, сам знаешь, уже не до размышлений, или ты или тебя.
Ввалившийся, как медведь на пасеку, Гера веселыми глазами посмотрел бритую голову Махно, без предисловий отрапортовал:
– Все пучком, дом барыжный нашли, семью, охрану срисовали, куда, когда едут, просекли.
– Теперь план не кажется замороченным?
– ухмыльнулся Махно.
– В самый раз для провинции. Банкир - еврей, сразу в штаны наложит,
– Это ты зря!
– покачал головой Вальтер.
– Это нам так преподнесли - евреи трусы. Их сгоняли в концлагеря, а они даже не пикнули, шли безропотно, как стадо баранов. А вот ни хрена! Во-первых, сгоняли баб, стариков и детей вместе с мужиками. Мужикам надо было близких поддерживать, хоть на минуту жизнь им продлить, во-вторых, эта якобы безропотность почище ярости будет. Идти на смерть и не свихнуться, это знаешь ли штука почище Фауста Гете.
Они в который раз обсудили детали, под конец Вальтер спросил:
– Ты, Гера, как к войне относишься?
– Уголовник выпятил челюсть, посмотрел на Махно, на Вальтера, подковырки не увидел.
– В каком смысле?
– В самом общем.
– Чего к ней относится, бомбу сбросят, все подохнем, а так нападут, пиздюлей народных получат как всегда.
Махно с Вальтером переглянулись.
– А ничего, что народ за чиновников будет умирать, которые чуть денег наворуют, сразу заграницу бегут?
– спросил Махно.
–
Махно дернул плечом.
– Что, братва, давай прощаться, завтра не до того будет. Вальтер, сумки надо набить по времени и поровну. Каждому по две, иначе возникнут трудности.
– Я могу четыре.
– Гера согнул руки в локтях, покачав гиреобразными кулаками.
– Можешь.
– согласился Махно.
– Но ты не фраер, чтобы тебя сгубила жадность. Уходим строго по плану, ни секундой позже. После акции я на дно, вы как знаете, люди опытные. Приятно было работать с вами, мужчины, может, еще встретимся. И, это, - Махно посмотрел Вальтеру в глаза.
– спасибо за все.
Уголовники пожали друг другу руки.
Кабанов уже выезжал с АЗС, размышляя, где пообедать - дома или в столовой, когда телефон выдал мелодию «одному тебе я верю…»
– Да, Елена...
– Дмитрий!
– Логинова перешла сразу к делу.
– С Олегом что-то случилось! Найдите его!
К последним словам бизнес-вумен, бывшей анархистки, примешался несолидный всхлип.
– Что случилось?
Дмитрий свернул к обочине, остановился. «Что-то» - это сильно, с каждым что-то всегда случается, а конкретнее.
– От него пришла смска «Мама, не волнуйся, я скоро приду. Телефон разряжается».
– И в чем проблема?
– удивился Дмитрий. Парень через день где-то до ночи прогуливался, говорил, с девчонкой познакомился, и ничего, от услуг сыщика отказалась. Сейчас чего?
– Я чувствую что-то происходит, он в опасности!
«Что-то», «где-то», «чувствую»... ПМС, не иначе.
– Где же я его найду, Елена Валерьевна? Тем более, если у него разрядился телефон? Тем более, если вы не пожелали поставить на этот самый телефон программу слежения!
Видите ли, сын достоин доверия!
– Хотя бы найдите Вадима и удостоверьтесь, что Олег не с ним! Это вы можете?
Конечно, сгримасничал Кабанов, я же волшебник и лучший друг у меня начальник полиции Ахмедханов!
– Постараюсь, но мне кажется сейчас у Нестерова другие проблемы.
– Он сам одна сплошная проблема!
– Логинова, похоже, была на грани истерики..
– Олег его сын!
Вот это поворот! Дмитрий даже убрал мобильник от уха, чтобы посмотреть, не началась ли заставка индийского фильма на дисплее.
– Вы не путаете?
– Дмитрий с очень большим трудом продолжил серьезным тоном: - Олегу семнадцать, а Махно сидел с 95 года.
– Олегу восемнадцать! Я потом объясню! Найдите их!
Опять скелеты!
– Успокойтесь, в полицию не обращайтесь, я отзвонюсь сразу!
Кабанов нажал отбой, воткнул первую скорость, вдавил педаль газа. «Пепелац», по случаю порадованный 95-м бензином, с визгом сорвался с места.
Стоп! Это еще что за психоз? Дмитрий посмотрел в зеркало заднего вида, не стукнет ли кто в корму, затормозил, припарковался в удобном месте. Заразился бациллой истерики по телефону? Куда сорвался? А подумать? Где сейчас может быть Махно?