And she recalls his yellow cat

candied v

– Мисс Вайолет, - пафосно, на манер придворных лакеев пролепетали те. – Пора.

Вайолет улыбнулась, касаясь тыльной стороной ладони губ.

– Куда ты? – едва переводя дух, озабоченно спросил Тейт, глядя на то, как девочки, вложив свои ладошки в ее, выводили Вайолет из комнаты.

– Сегодня Хэллоуин, - с улыбкой ответила та, повернувшись к юноше.

***

Нельзя сказать, что люди не меняются. Хулиганы становятся всемирно известными хирургами, отличницы-тихони выигрывают мотогонки. Люди растут. Духовный

рост тоже считается изменением.

– За что ты любил Курта Кобейна?

– Смесь доброты и ненависти. Эта его грань между любовью к животным и отвращением к самому себе. Желание дарить жизнь дочери и умереть самому. Мне кажется, многие боятся показать свою вторую сторону миру. А он нет. Он делал что захочет и плевал на ограничения.

Платье из кремового батиста чуть выше колена приятно хрустело. Вайолет водила пальцами по узорами и вышивке, дивясь тому, как все это чудо могло сохраниться с течением времени.

– Так значит, на Хэллоуин ты Курт?

Тейт усмехнулся.

– Для этого мне даже переодеваться не надо.

Вайолет улыбнулась.

– Может стоило одеться парой? Ну раз мы что-то вроде… - нужное слово никак не лезло, - … ну ты понял…

– Курт и Кортни? – Тейт забавно скривился. – Только не говори, что она тебе нравится.

Вайолет помотала головой.

– Кортни была дрянью. Это она довела его до самоубийства. Противно смотреть, как она радуется жизни…

Тейт улыбнулся. Она разделяла его точку зрения. Она всегда высказывала мысль за двоих. Что может быть чудеснее, чем взаимопонимание?

– А у тебя какой костюм?

Вайолет сделала шаг от комода, заглядывая в напольное зеркало. Волосы покрывали плечи и спину, шелковая лента с бисерной отделкой, словно ободок, венчала незатейливую прическу. Вайолет коснулась вышитого узора. Кружевной фасон платья чем-то напоминал униформу Мойры, но на более благородный, невинный манер. Короткие рукава оголяли уродливые шрамы на запястье. Вайолет прикрыла те ладошкой, опускаясь на ковер.

– Анастасия, - наконец ответила та. – Анастасия Романова. Дочери Харви были так рады живой кукле, - при слове «живой» Вайолет улыбнулась.
– Они всё прыгали и смеялись от счастья, что могут наряжать меня. Там был полинявший мех и лайковые перчатки со всякими заумными названиями…

Тейт улыбнулся.

– Почему именно Анастасия?

Вайолет закусила губу и, привстав и подняв с комода овальную надколотую рамку, возвратилась на место, протянув ее Тейту. С черно-белой фотографии в полуанфас на юношу глядела маленькая чудеснейшая девчушка в одежде, по крою и стилю напоминавшей ту, в какую сейчас была одета Вайолет. Милейшее создание с собранными губками и осмысленным взглядом, смирно позировавшее в полный рост с сидения стула.

– Старик Гиббс показал мне это фото. Говорит, я напоминаю ему маленькую принцессу.

Тейт провел большим пальцем по фото.

– Ты

и вправду похожа.

Вайолет смущенно зажевала губу, разглаживая ворс ковра.

– У Гиббса была возлюбленная – гувернантка в царском доме. Она умерла раньше него. Мне кажется, это очень страшно – жить с чувством того, что ты не спас любимого человека, что его больше нет…

Вайолет замолчала. В каком-то смысле ей и ее маме крупно повезло: обе навсегда оставались с теми, кого любили. Тейт выжидал, подыскивая лучший момент.

– Ты простила меня? – наконец спросил тот.

– Уже давно.

– Значит мы и правда вместе?

Вайолет пожала плечами.

– Я не знаю… вроде того… все так странно… в конце-концов, ты пытался меня спасти и отреагировал на то фото в интернете, как нормальный… здоровый человек… да и если уж начистоту, то ты единственный в этом мире, кто слушает мою болтовню больше пяти минут. А что касается мамы, - Вайолет вздохнула, переводя дух. – Как бы дико это ни звучало, мне кажется, ты оказал ей услугу. Если бы она не умерла во время родов, то где гарантии, что ее бы не сбила машина? И где уверенность, что они с отцом были бы счастливы в большом мире также, как они счастливы здесь? У нее есть вечный малыш, за которым можно ухаживать, есть любимый человек… я не знаю… мне кажется, все зависит от точки зрения…

– Мне жаль, что ты умерла девственницей, - Тейт коснулся ее пальцев, снимая ладошку Вайолет с запястья. Ее слова казались волшебной сказкой, а сам он чувствовал себя героем истории, в которой зло побеждено, и все живут долго и счастливо и никогда не умирают.

– Пустяки. Мне кажется, я заслужила немного боли за все, что сделала. За все мои поступки…

Тейт молча гладил ее шрамы большим пальцем. Вайолет чувствовала щекотку. Смутившись, та, к испугу Тейта, попыталась отстраниться.

– Я сделал тебе больно?

– … - отрицательно мотала головой та.

– Ты не должна стыдиться, - Тейт снова проводил пальцем вдоль каждого шрама.
– Они нравятся мне, слышишь?
– наклонил голову тот, пытаясь поймать ее взгляд.
– Всегда нравились, - и, как и всегда, Вайолет была обезоружена мягкой широкой улыбкой юноши.
– Когда я касаюсь тебя, мне кажется, что я дарю жизнь.

Вайолет кротко улыбнулась, пытаясь понять, насколько, должно быть, это неизведанное чувство для того, кто занимался лишь тем, что отбирал чужие жизни.

– Ей было семнадцать, когда она умерла, - кивнула Вайолет на отложенное на ковер фото. – Она тоже была девственницей.

– Что делает вас еще более похожими.

Вайолет скромно улыбнулась.

– В городе вечеринка по случаю Хэллоуина, – заговорил Тейт, вкладывая свою ладонь в ее. – Может сходим?

В глазах Вайолет зажегся огонек. Пламя маленькое, но такое многообещающее…

О да, она знала, о чем напишет по возвращении…