And she recalls his yellow cat
Шрифт:
Челюсть Вайолет упала на бледную вытканную розу. Мойра чуть не выронила чашку, расплескав чай на нежно-голубое блюдце.
***
Говорят, что время – лечит. Но найдите мне хоть одного человека, который, может и забыл бы о своем горе в прошлом, но не был бы морально или физически изуродован произошедшим. Набор слов, которые люди используют, дабы вставить заумную фразу тогда, когда не знают, что ответить. К примеру, если мы болеем ветрянкой, то разве не остаются у нас два-три рубца на теле? И могут ли излечиться те, кто болен психически?
Прошло несколько дней. Тейт все также проводил часы в комнате Вайолет. Он и сам не знал, почему стал это делать
«…убийцей является сексуальный психопат, молодой человек в возрасте от четырнадцати до двадцати двух-двадцати трех лет, одинокий и социально незрелый вероятно, до сих пор живущий вместе с родителями, занимающийся физическим трудом, хорошо умеющий пользоваться ножом и располагающий обширной коллекцией журналов и видео с жесткой порнографией…”
На большее его не хватило. Подавив первое инстинктивное желание сжечь книгу, Тейт медленно опустил ее на место.
***
Когда же Вайолет находилась у себя, то проводила все свободное время с этой книгой, лишь меняя свое местоположение на кровати. Страницы стремительно кончались. Тейт внимательно следил за выражением лица Вайолет, пытаясь подметить любые изменения. Чаще всего она удивленно вскидывала брови. Что, там есть что-то еще хуже, чем видел он?
***
Сигаретный дым растворялся в воздухе. Вайолет не глядя стряхнула пепел в пепельницу из черного стекла. В комнате, одурманивая, стоял сильный запах табака. Вайолет перелистнула страницу.
– Ты разбросал мои карандаши.
– Какие карандаши? – наверное, стоило все-таки сделать паузу и притвориться, что его здесь не было. Хотя, есть ли в этом смысл? Вайолет всегда чувствовала его присутствие.
– Металлическая коробка. Ты не собрал карандаши обратно.
– …
Ее аккуратные губы плотно сомкнулись вокруг фильтра.
– Что ты искал?
Возможно тот факт, что она вообще с ним говорила, вселил в него уверенность: Тейт присел на край стола, принявшись покручивать кольцо на большом пальце. Вайолет сидела спиной, слегка покачиваясь в ее излюбленном кресле. Длинные волосы блестели, напоминая ослепительно сияющий в лучах солнца водопад.
– Хотел привлечь твое внимание.
– Тебе удалось, как видишь.
– Почему ты читаешь эту книгу?
Вайолет улыбнулась, облизнув губы, монотонно поглаживая страницу. Полупрозрачный смог и табачный запах действовали на Тейта как красная тряпка на быка: ему хотелось что-нибудь сделать. Броситься вперед, дотронуться до нее, вдыхать никотин с ее волос, да даже позволить
– Почему я ее читаю? А зачем люди читают книги?
Тейт нахмурился.
– Чтобы узнать что-то новое.
Сигарета практически истлела. Сделав последнюю затяжку, Вайолет потушила ту о дно пепельницы, выпуская из полуоткрытого рта густой дым.
– О, поверь, я узнаю…
Тейта затрясло.
– Она ведь о психах. Ты правда считаешь меня таким?
Вайолет молчала, пожевывая губу, чувствуя табачный вкус и продлевая удовольствие от сигареты.
– Вайолет… - позвал Тейт.
– Мой отец не святой, - начала та, - у него у самого психические проблемы. Да все психиатры сумасшедшие. Но он был прав насчет тебя. В том, что ты не хочешь это признавать нет ничего страшного. Это один из симптомов…
– Я любил тебя! – выкрикнув, перебил ее Тейт. Вайолет вздрогнула, зажмурившись.
– Прошедшее время?
– Что-то изменится, скажи я, что люблю и сейчас?
Вайолет усмехнулась. Громко, стараясь, чтобы он услышал.
– Ты никогда не любил меня. Это помешательство, Тейт. Идея-фикс. Это не любовь…
– Вай… - разбитый голос Тейта прозвучал совсем надломленно.
– …
– А твои родители?
– А что мои родители?
– Они влюблены…
– Возможно.
– … но получают удовольствие от убийства друг-друга, когда дело доходит до потенциальных жильцов.
Вайолет ухмыльнулась.
– Так ты хочешь сказать, что и моя мама больна? Что ж, тогда становится понятно, почему ты тогда ее…
– Хватит!
Вайолет заложила зажигалку между страниц и, захлопнув книгу, поднялась с места. Тейт привстал, сжимая кулаки. Вайолет кинула книжку на постель, та с легким хрустом примяла одеяло.
– Ах, значит тебе неприятно об этом слышать, да? Так может представишь, каково мне?
– Ва…
– … уходи. Уходи и не трогай мои вещи.
***
– Твоя юбка выглядит старомодной. Какой сейчас век?
– Двадцать первый, - Вайолет пристроилась у кресла из плюша. Старик Гиббс протирал очки в прозрачной оправе.
– Я помню, как-то давным-давно видел здесь девушек в похожей одежде… но я не знаю когда именно…
– Я думаю, шестидесятые, - Вайолет разглаживала складки на юбке болотного цвета. – Нашла ее в сундуке на чердаке. Одна пуговица потерялась, и я пришила ту, что раньше была на плюшевом медведе, - слова были произнесены так претенциозно, словно она неимоверно гордилась этим.
– Мне сказали, тебе нужна помощь с вдохновением, - продолжил старик.
– Расскажите еще что-нибудь о своей молодости.
Питер улыбнулся, откинувшись назад в кресле. Очки так и остались лежать на его животе, что скрывала пузырившаяся протертая тельняжка.
– В то время мне было чуть больше двадцати пяти. У меня как раз завязались романтические отношения с няней царских детей. Маргаретт… - Гиббс прикрыл глаза, словно бы имя его возлюбленной чудесной мелодией прозвучало в этот миг в голове. – Иногда мне кажется, что я слышу в стенах этого дома смех княжны Анастасии… прелестная девчушка. Такая светлая и жизнерадостная… маленькая мисс-Божий дар: у нее было столько талантов… театр, рисование… ах, какие она чудные картинки рисовала, ты бы только видела… - при сих словах Питер заметно воодушевился, а затем эйфория резко потухла, и он расстроился. – Она умерла раньше меня.