And she recalls his yellow cat
Шрифт:
– Можно мне сказать? – продолжил юноша. У него руки чесались смахнуть ее слезы прочь с нежной кожи.
– …
– Я люблю тебя. Правда люблю. Я никогда не испытывал подобного, и ты знаешь это. Я понятия не имею, что со мной такое, но ты единственная, до кого мне есть дело. К черту все эти книги и тесты, Вай… сколько можно себя наказывать?
– Но твои поступки? – Вайолет плакала. Тейт обошел изножье, присаживаясь на край постельного белья. – Ты совершал ужасные вещи… и дело даже не в убийстве детей. Моя мама…
– Я не
Вайолет поджала губу, хлюпая носом, несмело продвинувшись вперед на кровати.
– В одной из глав написано, что психи сочувствуют и симпатизируют только другим психам… может, ты и прав. Может быть я такая же как ты…
Тейт сглотнул. Вайолет, казалось, была в прострации. Лишь глядела сквозь пелену слез куда-то на постели или ноги Тейта, все пересаживаясь и пересаживаясь, сокращая дистанцию между собой и блондином.
– Я знаю, что вы делали с Патриком… - продолжила та.
– … - Тейт не знал, что говорить, не отрывая глаз от ее личика. Постельное белье вновь прохрустело.
– Зачем ты позволял избивать себя? – тональность опускалась до шепота.
– Ты знаешь ответ.
– Притворись, что не знаю.
– Так было проще, - Тейт запрокинул голову, смахивая слезы. – Когда долго занимаешься самоистязанием, в какой-то момент понимаешь, что становишься слишком мягок. А у Патрика агрессии хоть отбавляй, так что…
Вайолет облизнула губы. Теперь они оба были совсем рядом, какие-то жалкие полфута разделяли их. Сейчас, когда желание стать ближе было обоюдным, Вайолет испугалась. Спертый воздух помещения, которое она с таким усердием пыталась так часто проветривать, казался свинцовым, и казалось, что потолок вот-вот рухнет, не выдержит напряжения.
– Ну вот, ты опять плачешь… – Тейт поспешно отстранялся, видя катастрофическую скорость с которой лицо Вайолет менялось от предвкушения до полного отчаяния. Та замотала головой, зажмуриваясь. Слезы капали на на пол, одна – ледяная – попала на руку Тейта.
– Это все Билли Дин… - начала Вайолет таким голосом, будто рот был полон каши, - … это все она… я не могу писать…
Еще мгновение, и Тейт полностью потерялся в ситуации. Вайолет забралась на постель с ногами, опуская голову на колени юноши. Тейт вздрогнул, словно бы после долгих пыток кто-то докоснулся до его ранений. Контакт ее головы с его телом посылал волны тепла, Тейт пытался расслабиться, старался казаться спокойным, хотя внутренне готов был взорваться от переизбытка эмоций. Вайолет подтянула коленки, сворачиваясь клубочком и тихо постанывая в едва различимом плаче. Тейта страшила мысль, что, возможно, она забыла, кто сидит рядом с ней, и дотронься он до нее, она одумается и исчезнет. Волосы падали на нос, намокая
***
– … у нас были торты с меренгами и груши, начиненные кремом…
Сестры Харви хихикали, разглядывая связку заржавевших ключей и старую-старую соломенную шляпу с поломанными краями. Та уже совсем потеряла цвет, а грязная лента, что шла по периметру головного убора, расходилась нитками.
– … лимонные пироги и кексы с маком, - продолжал старик.
Его каморка казалась чудовищной шуткой судьбы: пыльная и захламленная комнатушка совсем не походила на царские хоромы. Вайолет отодвинула зонтик с ручкой из слоновой кости, подбираясь к черному заляпанному докторскому саквояжу.
– Сумка доктора Боткина, - произнес старик, поворачивая защелку.
– В смысле, настоящая?
Пожилой мужчина улыбнулся.
– Скорее одна из. Эту он мне подарил.
Вайолет никак не могла поверить в то, что трогает вещи дореволюционной империи. Это как погладить единорога или пожать ручку лепрекону.
Внутри сумки, по сути дела, хранились старые вещи. Словом, все то, что могло пережить старение временем. В крепкую ткань был завернут миниатюрный стеклянный пузырек с пробкой в форме икосаэдра.
– Что это? – потрясла Вайолет пустой баночкой.
– Осторожно! – взволнованно прокричал старик Гиббс, протягивая руки на случай, если вдруг предмет выскользнет из пальцев Вайолет. Девушка смутилась. – Это были духи, - поспешил продолжить старик. – Духи Коти с фиалками. Они принадлежали Анастасии.
И действительно, Вайолет чуть не выронила пузырек. Либо она и правда держит в руках начало прошлого столетия, либо этот человек сумасшедший.
– Анастасии? То есть, княжне Анастасии?
– Так точно. Она пользовалась исключительно ими. Так странно… - Гиббс выдавил подобие улыбки, что по задумке должна была получиться теплой, но вышла натянутой и грустной. – Твое имя, духи с фиалками… - старик усмехнулся. Вайолет бил едва заметный мандраж. Девочки копались в сундучках, разглядывая монетки и жемчужины давным-давно рассыпавшихся украшений.
– Анастасия была Вашей любимицей, не так ли? – спросила Вайолет, подгибая под себя ноги. Старик снова улыбнулся. Подушка все время съезжала с масляного обогревателя, тому постоянно приходилось ее поправлять под собой.
– Она напоминает мне тебя.
– Меня?
– Выражения лица. Одухотворенность и загадка. У нее был такой же взгляд: она смотрела на тебя, но ты никогда не мог сказать, о чем она думала. И губы. Вот также сомкнуты и поджаты. Вроде бы и улыбка, а вроде и нет.
Вайолет убрала прядь волос за ухо, окончательно смутившись. Под платками торчал уголок книги. Вайолет откинула ткани. На исцарапанной обложке были птицы.
– Это русский алфавит. Что здесь написано?
Старик склонил голову.