Анди. Сердце пустыни

Боброва Екатерина Александровна

Рукава сократила наполовину. Воротник обрезала. Покосилась кровожадно на подол, но пожалела.

Повернулась к возмущенной троице. Покрутила кинжал в пальцах.

— Кхм, так понимаю, это принятый вариант, — высказала предположение графиня. Анди кивнула.

— Ваше сиятельство, мы все исправим, — торопливо заверили служанки.

— Исправим? — Элистана утомленно, точно у нее болела голова, приложила ладонь ко лбу. — А руки тоже пудрить будем? И шею?

— Так это… перчатки.

— Перчатки? — повысила голос графиня. —

Где? Вот где я сейчас достану длинные перчатки нужного цвета?

— Это что? — удивилась на протянутый ей комочек чего-то темного.

— От головной боли, — пояснила Анди.

— Да? — моргнула графиня. Осторожно взяла. Анди подбадривающе кивнула.

— Ну, если вы настаиваете. Я слышала, господин Вайнес в восторге от ваших способностей. Ночь чувствует себя гораздо лучше.

Так, уговаривая себя, она положила комочек в рот. Осторожно разжевала. Подождала не умрет ли.

— Так, о чем это я, — проговорила растеряно.

— Перчатки, — хором напомнили служанки.

Ее сиятельство внезапно хихикнула. Потерла кончик носа. Посмотрела на Анди хитрым взглядом.

— Какие мы грозные! — погрозила ей пальчиком, заставив служанок замереть с открытыми ртами. — Но моему мальчику не помешает сильная рука.

Повернулась, крикнув в окно:

— Подать пролетку!

И уже Анди:

— Перчатки, милая, не менее важны, чем платье.

Потерла ладони, огладила талию.

— А почему бы не прокатиться? На самом деле. Чудный же день, — и выпорхнула из комнаты.

Глава 21

Они замерли друг напротив друга. Анди и двое служанок в одинаково голубых платьях с белоснежными передниками. Графиня точно унесла с собой их храбрость, и страх вновь поселился в широко распахнутых глазах.

Взгляд служанок то и дело цеплялся за дверь, но между ними и выходом из комнаты стояла дикарка, а еще долг перед хозяйкой. «Или вы делаете из нее человека, или можете быть свободны», — проносилось в их головах, и ни одна не решалась совершить первый шаг. Если они желают и дальше служить в поместье, им придется превратить дикарку в приличную девицу. Хорошо бы еще при этом остаться в живых или не быть проклятыми. Сложная, нет, архисложная задача.

Страха добавлял кинжал в руке. Не девица, а темный дух.

— Госпожа, — пискнула та, что посмелее, — можно мы платье заберем? Его доделать надо.

Дикарка не ответила. Склонила голову набок, точно изучая, куда бы ловчее воткнуть лезвие.

— Мамочки! — всхлипнула вторая.

Анди вздохнула. Чума, а не прислуга. Так и подмывало сказать «Бу!». Но что делать потом с двумя бездыханными телами?

Под окном требовательно уркнули — дерхи недоумевали, где она застряла.

Хорошо им, — с завистью подумала Анди. У них нет сегодня приема.

— Так, — произнесла она, обдумывая ситуацию, в которой не придется никого хоронить.

Служанки попятились.

—

Вы любите сладкое? — поинтересовалась Анди.

В глазах девиц был лишь страх. Они, похоже, даже не поняли ее вопроса. Или поняли по-своему, потому как рухнули на колени, стоило ей открыть шкатулку. Еще и слезами залились.

Анди прикусила губу, сдерживая рвущиеся наружу ругательства. Она не ощущала такой беспомощности, даже когда ей подарили самого упрямого во вселенной мула.

Присела на корточки перед подвывающими девицами.

Отломала кусочек кунжутной халвы. Положила в рот. Служанки притихли. Прожевала, старательно изображая довольный вид. Облизала сладкие пальцы. Подвела итог:

— Вкусно.

Протянула шкатулку двум испуганным душам.

— Подарок. Пробуйте.

Первой решилась та, что была постарше. Взяла подношение дрожащей рукой. Заглянула внутрь. Удивилась. Несмело ковырнула крошку, положила в рот. Округлила глаза и взяла кусочек побольше. Анди перевела дух. Если не умрут от чего-нибудь до вечера, перестанут трястись от страха.

— Спасибо, госпожа проводник, очень вкусно.

Вот и голос прорезался.

— Сколько времени вам надо, гм, на пудру и прическу? — поинтересовалась Анди.

Служанки переглянулись.

— Если начнет сейчас, то управимся до вечера.

Анди с тоской посмотрела в окно.

— Баня все равно пока не готова, — возразила та, что помладше.

— Верно, — кивнула старшая, — да и платье надо поправить.

— Тогда пара часов у меня есть, — приняла решение Анди.

— Госпожа, вам надо вернуться до обеда, — предупредила старшая служанка, — а мы пока все приготовим и будем вас ждать около бани.

Они действительно ждали. В уголках губ таились крошки халвы, в глазах туманилась сладость, а взгляды потеряли стылость страха.

— Госпожа, скорее. Травы остывают.

— Мы и белосок заварили, и толчанку, и силокорень. Вы у нас красавицей будете.

На взгляд Анди она и так была… Неплоха. А гоняться за чужой красотой… Это как ловить ветер в пустыне. Только ноги зря собьешь.

Баня встретила водным жаром. Анди задохнулась, лицо обожгло, дыхание перехватило. Вода, смешанная с жаром, немилосердно пекла кожу. Каждый вздох огнем врывался в легкие.

Анди попятилась.

— Нет-нет, госпожа, — служанки перекрыли выход, вооружившись вениками, — нам надо вас отмыть.

Как будто она грязная? Кажется, зря Анди была к ним добра…

— Давайте, госпожа, на полок, — наступали на нее, воинственно наставив веник.

— Это не страшно, — заверяли.

— Вы заново родитесь, — подбадривали.

Она должна здесь умереть и возродиться?

Анди с сомнением оглядела бревенчатые, потемневшие стены, доски, печь в углу. Вдохнула пряный лиственный дух. Расслабилась, позволяя пару проникнуть под кожу. Ощутить ветер этого места. Проникнуть в суть обряда.