Андреев Д.Л. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 1: Русские боги: Поэтический ансамбль.
Шрифт:
Проступали сквозь его черты.
Не предстательствуя, не целя,
Заглушая истинную весть,
Хмурил он крутую бровь Кремля
И лелеял только то, что есть:
8
То, что есть – и то, что до Помория
Прошумело словом “Третий Рим”,
Для чего под вьюгами истории
И поднесь таинственно горим.
Но слилась в надменном слове том
Искони в нас дремлющая цель
С сатанинской ложью о благом
Самодержце
9
Пусть мыслитель из столетий будущих
Обернувшись, глянет на Москву –
Третий Рим в парче, в охабнях, рубищах,
С дымной мглой видений наяву,
И наукой, незнакомой нам,
Мир былой разъемлет на слои,
Прочертив по древним временам
Магистрали новые свои;
10
Обоймет строительство вседневное,
Бурных будней пенный океан –
От светлиц с светланами-царевнами
До степей, где свищет ятаган;
Уяснит наш медленный рассвет
И укажет, в ком и отчего
Сквозь народ наш волил Яросвет,
В ком и как – соперники его.
11
Он укажет потайные признаки
Этих воль – в делах и в словесех,
В буре чувств, умчавшейся как призраки,
Но когда-то явственной для всех;
Он научит видеть сквозь клубы
Исторического бытия
Гнев чудовищ, ставших на дыбы,
И премудрость ангельского Я.
12
Но метаться средь горящих образов
Осужден художник и поэт:
Нет стиху в сердцах отзыва доброго,
Если он пожаром не согрет;
Если воля мастера-творца
Власти образов не вручена,
Если утлый разум гордеца
Исчерпать их силится до дна.
13
Тщетно пробует фантасмагорию
Он вместить в трехмерно-сжатый стих,
Ропот волн в морях метаистории
Отразить бряцаньем строк своих.
В бурю света ввергнут и слепим,
Он немеет перед мощью той,
И бушуют образы над ним,
Над его словесною тщетой.
14
Предаю мой стих обуреваемый
Вашей чудной воле до конца;
Трепеща, рассудок омываю мой
В вихре золота и багреца.
Отрекаюсь – ваш безмерный сонм
Низводить в размеренный чертеж,
Вы, о ком клокочущий мой сон
Ни в каких сказаньях не прочтешь!
15
Иль не верю вам? ищу награду ли?..
О, любых блужданий боль и тьму
Ради мига вашей райской радуги,
Как тяготы искуса, приму!
Уже
В черный уголь пламенем судьбы,
И достойным сделалось оно
Для священной вашей ворожбы.
16
Вот, спускаюсь, через грусть кромешную,
Вглубь, по творческому ведовству,
В многострастную, и многогрешную,
И юродствующую Москву.
И мерцают, светятся в стихе
Очи прадедов за вечной тьмой –
Жизнь тех душ в метаньи и в грехе, –
Незапамятнейший опыт мой…
17
…Зла, как волк, над градом ночь безлунная.
По дворам – собачьих свор галдеж.
Эка тьма! Везде болты чугунные,
И от дома к дому не пройдешь.
По Кремлю, где лужи невпролаз,
Как слепые бродят сторожа,
И заклятьем кажется их глас
Против мрака, – бунта, – грабежа.
18
Круговой повтор моленья ровного –
Помощь силам, скрытым в естестве:
– …Сна безбурного… и безгреховного.
Молим Спаса… матушке Москве… –
От застав, лучами, по стране,
В чернотроп, в чаробы, в пустыри
Гаснет голос о безгрешном сне
Костроме… Воронежу… Твери…
19
Ночь в исходе. Колокол к заутрене
Забренчал у Спаса-на-Бору.
Во дворце – застойный сумрак внутренний,
Свечи… вздохи… шорох по ковру.
Ветер. Ширь. На глыбах серых льдин
Чуть заметный отсвет багреца…
А уж он спускается один
Ступенями Красного Крыльца.
20
Хмурый отрок. Взор волчонка. Зарево
Из-под cтрешен стрельчатого лба.
Именуют пышно “Государь” его,
А на деле травят, как раба.
И никто не хочет знать, что он
Будет Божьим пастырем Руси,
Что над ним таинственно зажжен
Чей-то взор, как Веспер в небеси!..
21
С детских лет – язвящий зов владычества,
Сжатых чувств шипы и острия;
Жгучий сплав варяжского язычества
С византийской верой: Бог и Я.
Эта вера тверже всех кремней.
Эта мысль остра, как лезвее.
В лихолетье отроческих дней
Он точил над книгами ее.
22
Шаг еще – и за речной излукою,
Сине-алым маревом замглен,
Спящий мир шатров, шеломов, луковиц
Тихо встал на красный небосклон.
Это место он любил всегда.
Здесь так ласков ветер к голове,