Андреев Д.Л. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 1: Русские боги: Поэтический ансамбль.

Андреев Даниил Леонидович

И вступает молча в спальню тишь,

Своих прав дождавшись в череду.

10

Эта тишь сурова, как начальница,

И непрекословна, как затвор.

Сквозь нее Великая Печальница

Не опустит дивный омофор.

Лишь касанье чьей-то белизны

На мгновенье тишит жар в крови:

Это – руки молодой жены,

Это – отблеск молодой любви.

11

– Ты ли,

ты, краса моя венчальная?

Мать Ванюши… помоги хоть ты!.. –

Нет ответа. Лишь глаза печальные

С близкой-близкой, теплой высоты.

С ней предвечно был он обручен.

К ней склонялся, как в степи к ручью.

Это видел прежде всех времен

В незапамятной дали, в раю.

12

И тогда взошло воспоминание:

Град во славе… синие поля…

Солнце Мира в ясном надстоянии

Над венцом Небесного Кремля.

Лишь мгновенье… Он сходил во тьму,

К беспристрастно-четкому суду,

И душа открылась одному,

Одному: бездонному стыду.

13

В этот час десницею суровою

Сердце духа вынул Яросвет:

Оно вспыхивало, все багровое,

Как светильник, в коем масла нет.

Одному из солнечных сынов

Дал Судивший праздный факел тот,

Чтоб его зажечь навеки вновь

От верховного Огня высот.

14

И легла дорога искупления,

Вдаль и вдаль, по каменному льду,

В мглу немыслимого отдаления,

К миллионолетнему труду.

Как постиг бы наш трехмерный ум

Этот путь развенчанных монад,

Тех морей чугунно-мертвый шум?

Тех светил лилово-черный взгляд?..

15

Дух лежал, как труп. Но мерно-длящийся

Суд вершился – и темнела ширь:

Кровь духовную – эфир струящийся –

Уицраор пил, как нетопырь.

И по жилам царства, в плотной мгле,

Потекла, мешаясь, злая кровь

С кровью тех, кто строил на земле

Это царство, и построит вновь.

16

И тогда над духом четвертуемым

Грозный суд свершился до конца:

К телу духа – к мозгу и ко рту ему –

Никла Велга, – темень без лица.

А оно рвалось, как чешуя,

Распадалось на десятки “я”,

И помчалось, плача, вопия,

По нагой изнанке бытия.

17

Так раскрылась хлябь без отражения,

Где ни дна, ни заводей, ни вех…

Так вступили в праздное сражение

“Я” на “я” – и каждый против всех.

Но об этих горестных плодах

Ждет

рожденья скорбный стих иной:

Он встает, метя золу и прах,

Он звенит, он свищет надо мной.

18

Не оденешь в эти строфы мерные

Из тугой, негнущейся парчи,

Ветер Смуты, небо тускло-чермное,

В диком поле пьяные смерчи.

Не вместят – ни величавый ямб,

Ни тяжелокованый хорей

Этот лютый, буйный дифирамб

Рек, – падор, – пожаров, – пустырей.

19

Взмой же с посвистами, улюлюкая,

Зазвени разгульной тарнабой,

Рваный стих мой – злой, как многорукая

Дева-Ночь над русскою судьбой!

Что впитал ты на крестцах дорог,

Чем рыдал и пенился мой край –

В разнозвучьях, в стыках шатких строк,

В разнобоях жалобных отдай!

20

Отдавай набат и звоны мирные,

Бражный гул в бездомной голытьбе,

Чернецов скорбение стихирное, –

Все, чем Русь шевелится в тебе!

А когда клокочущие струи я

Всенародных бедствий перейду –

Поднимись, звуча как аллилуйя,

Как молебен в праздничном саду.

Февраль 1951

Владимир

ГЛАВА 13

РУХ

Симфония о великом Смутном времени

Часть первая

Меж четырех морей-урманов хмурых море,

Забрала городов… Звонницы на юру…

Вдруг – розовая мгла от мальв на крутогоре,

И вновь дремучий лад болот и мхов в бору.

Меж шелестящих трав, в пологих, влажных долах,

Над кручами холмов, над тыном деревень,

Разносит ветер на крылах тяжелых

Полдневную медлительную лень.

Где принимал Перун дым жертв, костры и пенье,

Где месяц-ятаган червонел ввечеру,

Где половецких стрел цветные оперенья

Над грудью павшего дрожали на ветру –

Крутые крепости бугрятся в хмаре знойной,

Все чаще ест глаза трущоб сводимых дым, –

Отхлынул бранный шум татарских дней нестройных

И в пышных горницах тучнеет Третий Рим.

Притворов полумрак и усыпальниц слава,

Воителей, князей могущественный прах…

В тени монастырей, по благолепным лаврам

Прокимнов и стихир благоговейный страх.

Звон

мирный…

Звон

мерный…

Глас

клирный,

Час

первый,

Зык

мерный,

Зык