Андреев Д.Л. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 1: Русские боги: Поэтический ансамбль.

Андреев Даниил Леонидович

мощный,

Зов

медный

К Всенощной

Бесплотным

гудящим

столбом

В воздухе встал голубом.

Не о Милостивом,

не о Прощающем,

не о Царствующем

на небеси,

Но о властвующем

над народами

все суровее,

О величественнейшем,

христолюбивейшем,

самодержавнейшем

всея Руси

Перекатываются

золотокованые

славословия.

Ектинье высокоторжественной

многолетием

вторит клир,

И возносятся

над пятиглавиями

да над палатами

Лишь моления о великодержавии, обнимающем целый мир,

О победах

и о ликовании

над супостатами.

И звон пурпурный,

Гулко-серебряный,

В простор безбурный,

Седыми дебрями,

По тихим плесам,

пустынным изволокам

Волною бронзовой

уходит вширь,

В поля, в суземья,

где сойки с иволгами

Да труд отшельников

в глухой глуши.

Но чуть умолкнет стройный благовест –

И, коль дух твой чист и скорбен,

Землю черную, сырую

Слушай, спешившись с коня:

То не боры дышат влагою,

Не в тальцах лепечут струи,

Не к младенческому корню

Льнет глубинный ключ, звеня, –

Это шепчет темный Муром,

Это молятся смольчане,

Это бают Псков и Туров,

Мглин и Пермь:

Это рдеет цветом хмурым

Скорбь народная в молчаньи,

Это чают смерд и схимник,

Знать и чернь.

– Ох, тяжка шуйца Борисова!

Ох, десница тяжела!

Грузом страшным тянут вниз его

Непрощенные дела.

Бают старцы, боль Руси’ леча:

– Благодати в царстве – нет;

Тем, кто знал Иван Василича,

Ясен корень смут и бед!

Явен ход закона адского:

Взявший власть – прислужник злу;

Вторьем горя цареградского

Русь нисходит в мрак и мглу.

Над неправедным и правым

Меч повис

Кто безумствует? Кто правит?

Он, Борис.

Кто выходит в византийском

Блеске риз,

Зло – узорным скрыв витийством?

Он, Борис.

Только нет благословенья;

Только чей-то темный шорох

В самых недрах, у истоков

Дел царя:

Светлым думам нет свершенья,

Нету слуг мечте огромной,

И года в пустых просторах

Гаснут зря.

Слушай, люд! Народ в Архангельске

Видел, видел ясным днем:

Рдели стяги рати ангельской

В тучах сполохом-огнем.

Зрел ли кто при дедах-прадедах

Сих знамений

и чудес,

Как ладья с Синклитом праведных,

Отходящих в глубь небес;

Слезы их – о неизведанной

Буре завтрашних годин,

О России, свыше преданной

Свисту вьюг и звону льдин?..

…Жгучей засухой, порошею, росой,

Бродит в ветошке бездомный да босой,

Слышит смехи в завихрившейся пыли,

Ловит хохоты во рвах из-под земли –

Вот, поймал: качает Велга

Чей-то облик неживой:

– Царевал ты, Ваня, долго

Над Москвой –

Поцарюй теперь со мной,

Поцарюй,

В снежуре моей шальной

Погорюй,

Повертись со мной кругом,

Полети,

Загляни-ка в новый дом

По пути!

…Ветер мечется ли, дождик ли косой –

Все юродствует на папертях босой,

Для ярыжек все одно и для старух –

Про пожары буйно рыжие да рух, –

Но лихие второсмыслы – не для всех,

И темно в косноязычных словесех,

И он сам лишь тихомолком повторит,

Что гасительница – Велга говорит:

– Хоть весь мир догорит –

Не умрем.

Хочешь, Ваня, – говорит, –

Вновь царем?

Понатужься! не робей!

Что нам суд?

Приготовила тебе я

Сосуд

Недородов да разрух

Круговой:

Плоть – приблудная, а дух

Будет твой.

Непотребное бормочут бесоблудные уста!

Прощелыгу дождик мочит –

ни молитвы, ни поста,

Лишь монах, дорогой в келью

Услыхав да рассудив –

Призадумывается,

Пригорюнивается, –

“Видно, Русь, крутое зелье

Нам заваривает див!”

Слышу тайну самозванца

Через бред кудес и хроник –

Тайну, хищную, как грай

Воронья:

То вились, не умирая,

Вкруг безвестного младенца,

Как свистящие воронки,

Сонмы “я”, –

Проникали в ум и волю

Дымно-сумрачные клочья,

Волглым, теплым средоточьем

Плоть избрав,

И поверил отрок вольный,

Будто бьется в юном сердце

Кровь великих самодержцев,

Право прав.

Сам собой, непостижимо,

Вспоминался душный Углич,

Лица мамок – ожерелье –

Двор, клинок –

Взор, сверкнувший точно угли,

Смертный ужас – вихрь видений –

Годы в затхлой, скрытой келье

С псом у ног.

А потом – по ветрогону –