Андреев Д.Л. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 1: Русские боги: Поэтический ансамбль.
Шрифт:
К смерти готовится
Военачальник, – ранен в бою;
Но полководцу
Участь – прославиться
И довершить победу свою.
Раны залечиваются,
Мысли просвечиваются
Солнцем премудрости и добра,
И к многотрудному
Подвигу ратному
Избранный свыше
встает с одра.
Мир в тумане. Еле брезжится
День на дальнем берегу.
Рать безмолвной тучей движется
Чрез
Час священный пробил. Вот уже
Враг скудеет в естестве,
Боронясь сверх сил наотмашь
В обесчещенной Москве.
Изогнулся град драконий,
Не забыв и не простя, –
Казней, узней, беззаконий
И святых молитв дитя!
Размозжен, разбит, распорот,
Весь в крови, в золе, в поту,
Грозный город! Страшный город!
С жалом аспида во рту!
То ли древних темноверий,
То ли странной правды полн,
Кликнул он – и вот, у двери,
Гул и гром народных волн.
Рог гремит немолчной трелью.
А внизу – не пыль, не прах:
Будто женственные крылья
Плещут стягами в полках.
Высь развернута, как книга.
Жизни топятся, как воск.
Дышит страсть Архистратига
В рвеньи войск.
И, огромней правды царской
Правду выстрадав свою,
Родомысл ведет – Пожарский –
Рать к венчанию в бою.
И, окрестясь над родомыслом,
Блещут явно два луча,
Разнозначным, странным смыслом
В поднебесьи трепеща.
Слышно Господа. Но где Он?
Слит с ним чей суровый клич?
Царству избран новый демон,
Страж и бич.
Он рожден в круговороте,
В бурных, хлещущих ночах –
Кровь от крови, плоть от плоти
Двух начал.
Он отрубит в бранном поле
Велге правое крыло,
Чтоб чудовище, от боли
Взвыв,
в расщелье уползло;
Лучше он, чем смерть народа,
Лучше он;
Но темна его природа,
Лют закон.
И не он таит ответы
Стонам скорбной старины –
Внук невольный Яросвета
И исчадье сатаны.
Он грядет, бренча доспехом,
Он растет,
Он ведет победам – вехам –
Властный счет;
Зван на помощь демиургом,
Весь он – воля к власти, весь,
Он, кто богом Петербурга
Чрез столетье станет здесь.
И, покорство разрывая,
Волю к мощи разнуздав,
Плоть и жизнь родного края
Стиснет, стиснет, как удав.
Жестока его природа.
Лют закон,
Но не он – так смерть народа.
Лучше – он!
Вот зачем скрестились снова
Два
Уицраора Второго
Бурный, чермный, вихревой.
Звон
мерный,
Звон
медный
раскатывается,
как пурпур
Небесного коронования,
над родиной рокоча,
Всем слышащим возвещая
победу над Велгой бурной
Владыки двух ипостасей –
героя
и палача.
К Успенскому от Грановитой
пурпуровая дорога
Ложится, как память крови,
живая и в торжестве,
И выстраданная династия
смиренным слугою Бога
Таинственно помазуется
в склоняющейся
Москве.
О призванном ко владычеству
над миром огня и крови,
О праведнейшем,
христолюбивейшем,
самодержавнейшем
всей Руси
Вздымаются, веют, плещутся
молитвенные славословия
И тают златыми волнами
в Кремле, что на Небеси.
И вновь на родовых холодных пепелищах
Отстаивает жизнь исконные права:
Сквозь голый шум дерев и причитанья нищих –
Удары топоров и лай собак у рва.
Так Апокалипсис великой смуты духа
Дочитывает Русь, как свой начальный миф,
Небесный благовест прияв сквозь звоны руха
И адским пламенем свой образ опалив.
Меж четырех морей – урманов хмурых марево,
Мир шепчущих трущоб да волчьих пустырей…
Дымится кровью жертв притихший Кремль – алтарь
его,
Алтарь его богов меж четырех морей.
И, превзойдя венцом все башни монастырские,
Недвижен до небес весь белый исполин…
О, избранной страны просторы богатырские!
О, высота высот! О, глубина глубин!
1952
Владимир
ГЛАВА 14
АЛЕКСАНДР
Должна была быть поэма в прозе о том, кто был Всероссийским
самодержцем и, поняв трагическую нерасторжимость греховного узла своей
власти, ушел на свершение духовного подвига под именем старца Федора
Кузьмича. Ушел – во искупление греха – своего, и династического, и всех,
имевших власть над Россией, но не умевших освободить ее от оков Демона.
Теперь Александр блистающим Всадником, могучим Императором-Искупителем
сражается среди светлого воинства по ту сторону нашего мира против сил
тьмы.
ГЛАВА 15