Андрей Кончаловский. Никто не знает...
Шрифт:
отчимом. «Или ты выйдешь за Сережу, или за никого!» — заявила Катя матери.
«Перед тем как идти в ЗАГС, — рассказывает Сергей Владимирович, — мы зашли в
«забегаловку», выпили водки, а после регистрации купили четверть белого свирского вина и
отправились отмечать событие к нашему другу — поэту Михаилу Герасимову и его красавице
жене Нине. Через год оба они были арестованы. Миша погиб в лагере, а Нина, со сломанной
судьбой, утраченным здоровьем, вернулась из ссылки
Так, в 1936 году Наталья Петровна заключила второй, неожиданный для окружающих
брак — с поэтом Сергеем Михалковым. Кажется странным этот брак и ее старшему сыну, как
раз по причине «неравности» сторон.
Во-первых, она была старше супруга, а во-вторых, «в отличие от отца, у нее обширное
образование, большой круг друзей…».
За тридцатыми последовали «сороковые, роковые». Потом родился младший, Никита…
Дочь от первого брака как-то отодвинулась на периферию забот, находилась под присмотром
бабушки, Ольги Васильевны. Хотя, по словам Никиты Михалкова, в их семье из воспитания
никогда не делали «фетиш»…
В 1941 году мать с Андроном отправилась в эвакуацию в Алма-Ату. Отец в это время нес
газетную службу на фронтах Великой Отечественной войны…
«Мама, — рассказывает старший сын, — много писала, делала либретто для опер, песни
для мультфильмов, зарабатывала деньги. Одно из воспоминаний первых послевоенных лет: я
сижу под статуей Ленина на «Союзмультфильме», жду, когда мама получит деньги в кассе.
Потом мама стала членом приемной комиссии Союза писателей, ей приходилось читать массу
чужих стихов, к работе она относилась очень серьезно. Катеньку, нашу сестру, мама вообще
оставила жить у дедушки с бабушкой, очень потом жалела об этом, чувствовала себе перед ней
виноватой. Мама рассказывала, что всех своих детей задумывала. Она с самого начала хотела
сына, но первой родилась дочь. Потом, беременная мной, она задумывала, каким я должен быть,
какой характер, какая профессия, какая судьба. Думаю, меня она любила просто безумно. Она
вообще была человеком на редкость страстным. Это я понял очень поздно…»
Как любила его мать, Андрей услышал от нее самой действительно очень поздно. Когда
увидел ее в последний раз в клинике, и мать призналась, что любила его больше всех на свете.
«Но это надо потерять, чтобы почувствовать».
Воспоминания Андрея появились через десять лет после смерти матери. С чувством
запоздалой вины говорит он о молодом своем эгоизме, который замечает и в собственных
повзрослевших детях. Тогда, давно, он не находил времени прислушаться к тому, чем мать
хотела поделиться с ним, уже взрослым и, как
мысли. Но сын не готов был воспринимать ее литературную деятельность, как, впрочем, и то,
что писал отец. Сын был занят собой. Когда надо было слушать, он «набирался
наивозможнейшего терпения и внимания». Но в этот момент рядом с ним нередко сидела
Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»
31
какая-нибудь девушка…
Тяжело мать восприняла планы сына покинуть страну. В ее переживаниях было и много
вины за собственный давний отрыв от родных мест. Мать долго спорила с сыном, плакала. Но
после премьеры «Сибириады» согласилась с тем, что сын прав: «Я не должна тебя осуждать,
ведь я сама когда-то вот так же уехала…»
В зрелые годы и в старости она изо всех сил пыталась удержать от распада семейное
целое. С терпеливым вниманием принимала, например, на Николиной Горе невесток, а вслед за
ними и возлюбленных старшего сына, стараясь сохранить равновесие традиционных
взаимоотношений. «К маме было настоящее паломничество, — рассказывает Андрей, — она
умела давать людям положительные заряды. Многие мои женщины навсегда оставались ее
верными друзьями. К счастью, с возрастом в ней прошла суриковская нетерпимость. У бабушки
еще была категоричность: только черное или белое, никаких полутонов. Мама ко всему
относилась примирительно».
Те, кто видел и знал Наталью Петровну в эти годы, вспоминают ее смех, заполнявший
пространство большого дома… Вспоминают, как она обожала своих детей… Казалось, со
старшим сыном она была особенно близка. В отличие от младшего, веселого, неунывающего,
старший называл себя «меланхоли беби».
Тогда Наталье Петровне было уже за семьдесят. Несмотря на ее усилия удержать
домашнее равновесие, оно неотвратимо уходило из семьи с убегающими годами жизни Наташи
Большой.
Актриса Елена Коренева, вспоминая свои встречи с Натальей Петровной, время,
проведенное на Николиной Горе, полагает, что красота семейства Михалковых-Кончаловских
нелегко далась ее создателям. Актриса видела, как беззаветно любит свою мать ее старший, как
хранит благословленные ею иконки, ее фотографии, как переживает ее старость. И вместе с тем
— сопротивляется ее силе, освобождается от ее власти, чтобы быть не просто сыном, но
мужчиной. «Будучи на десять лет старше своего мужа и с какого-то времени живя отдельной от
него жизнью, Наталья Петровна смотрела на него глазами мудрости и терпения».