Ангел-хранитель
Шрифт:
– Ты расскажешь ей все?
Василий Николаевич сразу понял жену. Понял, о чем она спрашивает: расскажет ли он Алене правду о ее рождении? Понял и другое: жена видит, что он тоже не жилец на этом свете. Он поднял невесомую руку жены, прижался к ней щекой:
– Скажу… Она ведь должна знать правду – это ее право.
Жена, соглашаясь с ним, опустила веки…
Анна слабела с каждым днем, однако была уверена, что дождется дочь. Наверное, так и случилось бы, но однажды рано утром, в предрассветный час, у нее остановилось сердце.
На кладбище отец стоял
Дома он сказал дочери:
– Мы, Аленушка, наша мама и я, и ты тоже, предпочитали всегда смотреть правде в лицо. Как мне не хочется оставлять тебя одну на свете, но дни мои сочтены. Но прежде чем умереть, я расскажу тебе кое-что… – Он тяжело перевел дыхание, потом улыбнулся. – Не надо, моя малышка, так пугаться! Мы еще немного побудем вместе. А когда почувствую, что пора – тогда расскажу.
Целый месяц отец и дочь провели вместе, почти не расставаясь. Внешне отец не менялся, он даже не был особенно немощен. Но Алена видела: он уходит от нее, отдаляется, словно видит уже нечто недоступное ей, иной горизонт… В такие минуты она затихала, замолкала. Но вот он вздрогнет, глянет на нее, улыбнется, возьмет за руку – словно вернется сюда, в этот мир. Пока еще вернется…
Странные чувства испытывала девочка в это время. Боль от потери матери заглушалась постоянным нервным напряжением, в котором невероятным образом сочетались радость – отец еще жив, он с ней! – и печаль: он умирает, каждый день может оказаться последним…
Погода стояла чудесная. Василий Николаевич и Алена часто выходили в сад. Там, на скамье, под большим деревом рябины, на котором уже вызревали красные ягоды, они сидели и подолгу разговаривали. Постепенно, от этих разговоров с отцом, душевное состояние Алены пришло в равновесие. Она перестала бояться близкого ухода отца, приняла его как неизбежность, закон жизни. Василий Николаевич не считал себя ортодоксально верующим человеком. Но всегда был убежден: все в жизни тесно связано, ничто не происходит случайно и не остается без последствий. И со смертью бытие не кончается, просто переходит в иное качество… Алена прониклась убеждениями отца, успокоилась. Но когда однажды они вышли в сад, молча сидели, наслаждаясь прекрасным утром, и вдруг отец сказал:
– Пришло время, дочь, рассказать тебе… я обещал… – она вдруг ужасно испугалась, задрожала, схватила его руку:
– Нет, папа! Нет!
Слезы неудержимыми ручейками побежали по щекам. Алена помнила: отец расскажет ей о чем-то перед самой смертью. Словно земля разверзлась перед ней – черная бездна! Но отец погладил почти невесомой рукой ее по волосам:
– Пора, деточка моя… Потом может оказаться поздно.
Его голос был спокоен, и Алена затихла. А Лобанов продолжал:
– Ты, Аленка, нам с мамой
Это оказалось для девушки полной неожиданностью. Но она быстро справилась с удивлением, спросила:
– Я подкидыш?
– Да, подкидыш. Но необычный. Ты – украденная принцесса. Как в сказке.
– Бог мой, папочка! Что ты говоришь? Какой ты выдумщик!
Алена всплеснула руками и засмеялась. На мгновение ей поверилось, что все – шутка, и даже близкая смерть отца – тоже шутка.
Лобанов притянул к себе ее голову, поцеловал в лоб.
– Да, насчет принцессы я пошутил. Ты всего лишь княжна. Княжна Берестова.
И он рассказал девушке обо всем, с самого начала. И о том, что видел сам, и о том, что узнал случайно, и о том, что выяснил специально. Под конец добавил:
– Под твоим именем похоронена совсем другая девочка – дочь той несчастной женщины, которая была твоей няней целый год. Ее зовут Глафира Рубцова. Сейчас она живет в Серпухове, во Владычном монастыре. Пока послушница, но скоро примет постриг. Она многое видела своими глазами, многое знает. Она – очень ценный свидетель. И она тебе поможет, стоит только назваться ей… Если, конечно, ты захочешь что-то предпринять…
Он долго обессиленно молчал, потом проговорил совсем тихо:
– Мы любили тебя, как родную, ты это знаешь. Но мы с мамой всегда помнили и о том, что ты – настоящая княжна. Постарались дать тебе достойное образование и воспитание…
Василий Николаевич вдруг резко выпрямился, протянул девушке руку:
– Отведи меня, Аленушка, в дом. Надо лечь.
Через час он стал бредить, задыхаться, горлом хлынула кровь. Доктор приказал увести девушку, хотя она и просила позволения остаться:
– Я не боюсь! Я хочу с ним быть до конца!
Но врач жестко бросил:
– Он уже не здесь. Он тебя не видит и не слышит.
Еще через три часа Василий Николаевич Лобанов скончался.
16
В начале октября Алена вернулась в Москву, в родной пансион. Она завершила в Рязани оставшиеся после отца и матери дела, продала дом и вещи, кроме некоторых – дорогих и памятных, и, конечно же, оставила себе отцовскую библиотеку. Госпоже Спиридоновой девушка написала заранее: остается ли в силе предложение директрисы? Получив подтверждение, теперь она ехала работать учительницей в пансионе.
Больше месяца прошло после смерти отца. У девушки было время кое о чем подумать. Она росла в прекрасной семье, у нее были счастливое детство и юность. Но это была не ее жизнь. Ее настоящую жизнь и судьбу у нее украли – ради денег, ради богатства. Нет, Алена вовсе не захотела в одночасье стать богатой и родовитой. Но она точно знала одно: зло должно быть наказано.
Есть божий суд! И те люди, которые так жестоко обошлись с ней и с ее настоящими родителями, – Коробовы – они уже наказаны. Потому что их виды на наследство Берестовых разрушены. У нее, Алены, есть маленький брат! Разве это не чудо? Он родился через десять лет после ее рождения и похищения.