Ангел и фляга
Шрифт:
– Покурим? – предложила Алиса, когда они выбрались, наконец, на улицу.
Она достала слегка помятую пачку «Парламента», выудила оттуда сигарету и вставила её Бо в рот. «Парламент» она курила не из-за понтов, а просто потому, что задыхалась от других сигарет. Бо всегда шутил, что курить там нечего – табак очень лёгкий, да ещё угольный фильтр…
Сам он курил куда более крепкие сигареты. «Союз-Аполлон», например.
Светка ныла, что хочет зайти в вокзал и выпить чего-нибудь – желательно горячительного, Рубен просто стоял с шапкой в руках – он всегда снимал шапку в метро, а потом, выйдя на
– Мальчик, в твоих глазах печаль всей нации! – сказала Алиса, и тут же поняла, что сморозила глупость, потому что Рубен страшно комплексовал по поводу своей национальности… Алиса даже не знала, кем он был – армянином или азербайджанцем, но знала, что комплексовал – ужасно.
У Рубена тут же заблестели глаза. Бо отмочил что-то по поводу - ну, нельзя же всё время грустить, типа, шутим, чтобы не плакать. Рубен сказал, что ему надоели пошлые шутки Бо.
– А вот редакция альманаха «Горные вершины» мои шутки плоскими не считает! – надулся Бо. Как всякий «начинающий автор», он считал заявлять об этом (о том, что он – начинающий АВТОР), везде и всюду.
Алисе стало противно.
– Ладно, - сказала она, - докуривайте, пошли в вокзал, а то холодно…
В здании вокзала было именно так, как бывает в здании вокзала – и никак иначе…. Пахло разогретой едой, было тепло…. Люди в ожидании своих поездов, которые должны были развезти их по своим заботам скучали, болтали друг с другом, закусывали…. Их четвёрка прошла вглубь вокзала, где обнаружилась пара столиков. Совершенно свободных. И пара тёток, которые, вероятно, обслуживали эти самые столики – за тётками виднелся небольшой буфетик.
«Вот тут-то мы и посидим до поезда» - подумала Алиса и опустилась на один из стульев.
– Женщина! – грозный окрик вдруг оживившейся тётки (вторая ещё продолжала пребывать в дремотном состоянии), - заказывать чего будете? Тут сидеть – если только заказываете!
– Будем, будем, - устало сказала Алиса, - мне бутылку минералки, пожалуйста…
– А мне «Хейнеке». И фисташек. Две бутылки «Хейнеке». И два пакетика фисташек - скомандовал Бо.
Он ощущал себя настоящим мужчиной. Ещё бы – две ночи с женщиной! Не с какой-то там девчонкой-малолеткой, а с настоящей женщиной – на восемь лет старше его самого, Бо.
Вообще-то его звали Коля. Николай Никифоров. Но Бо Бенсон звучало куда круче. Это было имя главного героя романа, который он, Бо Бенсон собирался написать. Который он обязательно напишет.
– …мндрдцать рублей, пятьдесят копееек – прожурчала ставшая вдруг, приветливой, буфетчица и Бо достал бумажник. Мелочи, чтобы расплатиться не хватило, поэтому пришлось разменять пятисотенную – ту самую, которую он утром занял у Светки. Пусть.
Алиса сморщилась, как от зубной боли. В привокзальном буфете вполне можно было взять «Балтику» за копейки, а тратить занятые у кого-то деньги вот так, чтобы просто шикануть…. Это было неприлично. В её мире это было бы неприлично.
Принесли минералку и пиво. И пакетики с фисташками. И ещё два стакана – хотя «Хейнеке» вряд ли кто когда-либо пил из стакана. Но Рубен не знал этого, поэтому, он лил пиво в стакан. Лил, естественно, так, что пены образовалось больше, чем собственно, пива – Рубен вообще не знал, как пьют пиво. И уж тем более, не знал, как его наливают.
Бо взял себе бутылку и потягивал из горлышка, изредка бросая в рот орешки.
Алиса сидела и думала о том, что вот, сидит перед ней человек, дважды переспавший с ней, пьёт пиво, и, похоже, ему совершенно всё равно, что будет с ней, Алисой дальше…. А ей – не всё равно. И она старше его на восемь лет. Бо действительно нравился ей, и она хотела бы…. Чего-то…. Чего-то большего. Чего-то, связанного с ним в будущем. Но Бо просто сидел и просто пил пиво. Молча. И не обращал внимания на неё, Алису.
«Дура» - сказала себе Алиса и отхлебнула ещё минералки.
Откуда-то взялась Светка (отходила она куда-то что ли – Алиса совершенно не помнила), тоже потребовала пива и орешек. Взяли ещё.
– А знаете, - сказала вдруг Алиса, - последние четыре дня я принимала кодеин, а никто даже не заметил…
– Кодеин? – у Светки отвисла челюсть, – откуда ты его брала?
Ну… - отбить-то можно всегда, если знаешь, откуда отбивать…
– У меня дома?
– Да.
Бо с интересом слушал диалог. Вдруг вспомнил:
– Кодеин? Это, который в «Мизери», да?
– Я не знаю, что там в «Мизери», Бо, скорее всего – да. Но это разрешённое законом средство. – Она ухмыльнулась. Как кофе и сигареты.
– Алиса. – Светка, которая была медиком, стала вдруг очень серьёзной. – Если мы с Рубеном будем искать тебе работу в Москве…. А именно это мы и собираемся делать…. Мы должны будем ручаться за тебя своим именем, ты понимаешь?
– Не надо ручаться своим именем, - Алиса устало улыбалась, - Никогда не надо ручаться своим именем… Я просто хочу объяснить вам природу зла…. Напоследок – ведь я же уезжаю. Послушайте…
Вот вы говорите – терракты, самоубийства…. «Политика!» - говорили и думали мы. Разумеется, политика…. Но террористы эти…. Что ими движет? Почему они смогли стать такими? Почему вообще люди становятся такими? Это – самое начало, сама природа зла…. Знаете, что это такое?
– Да точно это из «Мизери!» - Бо осенило, - это то средство, которым эта сумасшедшая тётка кормила попавшего к ней писателя!
– Да замолчи ты! – одёрнула его Светка.
– Я не верю… Какой кодеин, это глупости всё, нет, я не верю, - Рубен говорил, как говорил всегда, когда старался показать другим, что он контролирует ситуацию, - я не верю.
Алиса сделала ещё глоток минералки. И обвела взглядом сидящих вокруг людей. Людей, которые были почти друзьями. Которые могли стать друзьями, если бы хоть иногда замечали её, Алису. Не её оболочку, тело человека, а Алису. Ту, какой она была в своих мыслях. Ту часть Алисы, где жила её душа. Они не хотели слушать дальше – это было видно. Они не хотели знать проблему. Но именно поэтому она должна была рассказать им о ней. Потому что тогда у неё появился бы шанс. Шанс уберечь каждого из них от зла.