Ангел-наблюдатель
Шрифт:
— Сволочь ты! — зашел он в истошном визге. — Чтобы я тебя еще раз хоть о чем-то попросил!
Вот оно, подумалось мне — очередной пример светлейшего понимания баланса сил, равноправия точек зрения и справедливости оценок. Когда я долгие годы униженно испрашивал соизволения на каждую мимолетную встречу с Дарой и терпеливо ждал неохотно снисходительного согласия, это положение всеми воспринималось в порядке вещей. Стоило же мне мгновенно откликнуться на просьбу поправить психическое здоровье ничуть не интересующего меня светлейшего отпрыска,
Но дело, к сожалению, не ограничилось лишь прямыми оскорблениями в мой адрес. Позволю себе напомнить читателям, что в нем принимали непосредственное участие и другие светлые. Те, которые, в отличие от задействованных хранителей и меня, имели весьма поверхностное представление о земных условиях работы вообще и о сложившейся ситуации в частности. Те, которые понятия не имели о психологических особенностях человеческой природы и о практической стороне наших с ней контактов. Именно они, решив по необъяснимым причинам выйти из своего созерцательного бездействия, открыли ларец Пандоры — надежду в который вершитель всех наших жизней положил на самое дно.
С наступлением холодов мы с Дарой все чаще стали встречаться у меня дома. Я довольно долго сопротивлялся этой идее — раньше мне не представлялось необходимым облагораживать свое очередное временное жилище, а теперь мне было как-то неловко демонстрировать его Даре. Но общественные места явно перестали подходить для ее тренировок в блокировании сознания и моих комментариев по поводу оных, особенно если они сопровождались бессловесным общением, а езда в машине по скользким улицам требовала от меня повышенного внимания, а Дару только отвлекала.
В тот день ей все особенно удавалось — у меня вдруг совершенно неожиданно появилось неистребимое желание взять телефон, набрать номер Марины и выложить ей все свои сокровенные мысли. К концу удлинившейся до полутора часов практики Дара откинулась на спинку дивана, тяжело отдуваясь, но сияя довольной улыбкой, когда я потянулся рукой к заднему карману джинсов, где у меня лежал мобильный.
— Я понял, что ты от меня хочешь, — проговорил я, спокойно возвращая пустую ладонь на свое колено, — но ты все еще действуешь слишком прямолинейно.
Она надулась.
— Это потому, — буркнула она, — что ты знаешь, что я могу делать.
— Разумеется, — согласно кивнул я, — к таким, как я, тебе нужно подходить особенно филигранно. Но дело не только в тонкости подхода — если ты будешь подталкивать человека к чему-то, явно противоречащему его природе, у тебя тоже ничего не выйдет. Зачем, к примеру, ты внушала Тоще отвращение к компьютеру? — Она втянула голову в плечи, бросив на меня короткий, настороженный взгляд. — Да-да, я знаю — он на днях жаловался мне, что чрезмерная нагрузка начинает сказываться. Ты не подумала, что он скорее это за
Дара вдруг сдавленно хихикнула.
— Да я же просто пошутила! — пробормотала она, смущенно отводя глаза. — Ты бы видел, как он целый вечер раз за разом бросался к ноутбуку и тут же отскакивал — с таким лицом, словно тот ему под носом воздух испортил.
— В самом деле? — вскинул я бровь, с трудом удерживая смех при виде открывшейся мне в ее сознании картины. — Но позволь мне уверить тебя, что пару таких противоестественных желаний — и человек просто перестанет доверять твоим внушениям.
У меня вдруг возникло ощущение мучительной жажды.
— А вот чаю можно попить, — усмехнулся я, делая движение, чтобы подняться с дивана.
— Я сама приготовлю, — мгновенно подхватилась с дивана Дара и исчезла в кухне.
Как только там зашумела льющаяся в чайник вода, я почувствовал рядом с собой присутствие. Ангельское. Которое сопроводилось раздраженно-встревоженным голосом. Мысленным.
— Я категорически требую, — возмущенно затараторил Дарин наблюдатель, — чтобы Вы немедленно прекратили ставить под угрозу достоверность результатов моей работы.
— Я не вижу ни малейших оснований, — холодно подумал я, дождавшись наконец-то возможности оказаться с ним лицом к лицу, наедине и по его инициативе, — учитывать в своем поведении что-либо, ни о целях, ни о правомерности чего меня даже не поставили в известность.
— Это вопиющая ложь! — перешел он на октаву выше. — Я лично и много лет назад объяснил Вам, что наблюдение проводится с целью составления психологического портрета и прогноза поведения нового биологического вида.
— И что же в моих действиях мешает Вашему наблюдению? — саркастически усмехнулся я.
— Ваше самоуправство по ознакомлению ее с практическим применением ее способностей! — Судя по голосу, он вдруг забегал туда-сюда по комнате. — В результате чего она перешла к открытому манипулированию всеми известными ей представителями нашего сообщества. Мне же придется отразить это в докладе!
— Вот и отразите, — пожал я плечами, — что эти способности не могут оставаться до бесконечности в спящем состоянии. Откуда следует вывод, что давно уже пора открыть ей глаза на ее происхождение и позволить сознательно развивать свой наследственный дар. Под руководством знающего и доверенного специалиста, конечно. Я подчеркиваю — доверенного.
— Выводы делать не Вам! — отрезал он. — Как Вы прекрасно знаете. До сих пор девочка выглядела очень перспективной — я в каждом докладе отмечал ее психологическую устойчивость и легкость адаптации как к человеческим нормам поведения, так и к обществу наших представителей. И другая давала все основания для обнадеживающего прогноза. А вот поведение мальчишки явно перечеркивает все надежды на принятие благоприятного решения.
— К нему я не имею ни малейшего отношения, — буркнул я, начиная испытывать некую смутную тревогу.