Ангел-наблюдатель
Шрифт:
Я мысленно обшарил комнату — наблюдателя нигде не было. Пожав плечами, я повернулся к выходу. И увидел в прежде гостеприимно пустом углу табуретку. Перевернутую вверх ногами. Выйдя из комнаты, я не закрыл до конца дверь и, потопав для видимости, замер у нее. В мыслях Игоря шла напряженная дискуссия — в следующий раз насыпать в этот угол кнопок или налить клея?
Согласитесь, что я мог с этим сделать? Запрет на какие бы то ни было разговоры с ним о наблюдателе все еще оставался в силе. Но, честно признаюсь, мне и не хотелось вмешиваться. И вовсе не из злорадства,
Как мне казалось. Или, возможно, он специально в моем присутствии именно такие образы в памяти вызывал — то ли чтобы я сам свое о ней мнение изменил, то ли чтобы меня совесть замучила. Или, что еще вероятнее, святые отцы-архангелы, неизменно предпочитающие держать меня в состоянии постоянной боевой готовности, решили напомнить мне о бдительности.
Однажды Игорь оказался дома раньше нас с Татьяной. Когда мы вернулись с работы, он уже лежал в кровати, накрывшись одеялом с головой, упрямо прикидываясь спящим и не отвечая ни на один наш вопрос. Обменявшись с Татьяной встревоженным взглядом, я молча взял ее под локоть и вывел из его комнаты.
— Иди и послушай, — тут же повернулась ко мне она.
— Когда заснет, — также тихо ответил ей я.
Подслушивать мысли бодрствующего Игоря я мог только тогда, когда он был всецело погружен в какое-то дело. А в свете того, что совсем недавно он мои через почти закрытую дверь уловил, подкрадываться к нему сейчас было крайне рискованно. Пришлось ждать, меряя шагами кухню — эта пара часов ярко напомнила мне мой первый отзыв, когда я точно также метался по своей то ли комнате, то ли камере у нас наверху, ожидая решения контрольной комиссии и не зная, увижу ли еще хоть раз Татьяну.
Засыпал Игорь долго, но наконец-то я смог беспрепятственно устроиться у приоткрытой двери в его комнату. Обычно во сне образы в мыслях Игоря становились расплывчатыми и дробящимися, как отражение на идущей рябью водной поверхности. Кроме тех случаев, когда ему снились особенно яркие сны. Я вдруг увидел совершенно ясную и отчетливую картину — Дарина сидит с Максимом на какой-то скамейке, оживленно повернувшись к нему всем телом и восторженно заглядывая ему в глаза. Он же взирает на нее сверху вниз, с довольной улыбкой и не меньшим обожанием на лице. Ну, ни дать, ни взять романтическое свидание!
Меня чуть не стошнило от этой мысли Игоря, обрамляющей эту сцену острыми, зазубренными краями, как разбитое стекло в фоторамке. Что за бред! Но Игорь — да, собственно, и Дарина тоже — понятия не имели, насколько невозможно даже мельчайшее поползновение в эту сторону. А что потом будет, когда (или если, как мне уже временами казалось) мы доживем все-таки до счастливого дня избавления от всех тайн мадридского двора? Дарина же тут же внесет это глупейшее недоразумение в список наших… или, уж
То, что этот балбес в который уже раз, с высунутым от усердия языком, предоставил ей исполнение очередной прихоти, даже если та ведет к сближению с его бывшим непримиримым врагом, меня не удивило. Но если он согласен подставляться под любой удар ради ее прихотей, то я стоять рядом с ним у руководства на ковре нерадивым наставником вовсе не намерен.
— Ты в курсе, что Дарина все время с Максимом проводит? — не стал я тратить время на пустые условности, как только Тоша снял трубку.
— Ну, допустим, не все, — тут же огрызнулся он.
— А с какой это стати они вдруг сделались не разлей вода? — сдержанно поинтересовался я. — И с какой стати ты это допускаешь?
— А с какой стати я ей все подряд запрещать должен? — еще агрессивнее рявкнул он. — И на каком основании, спрашивается? Общение с Максом… ей только на пользу идет, — добавил он уже более спокойно, но как-то уклончиво. — Она уже и думать забыла о тех своих поисках. Собеседник он интересный, этого у него не отнимешь…
— Ах, интересный! — медленно протянул я. — Ну что ж, это он умеет — заинтересовать, увлечь, очаровать… Как ты, возможно, помнишь. А как это со стороны выглядит, ты не подумал?
— И как же? — снова напрягся он.
— А ты Галю пятнадцатилетней давности вспомни, — напомнил я ему. — Девчонка ему в рот, как влюбленная дурочка, заглядывает, а он милостиво снисходит до знаков внимания ей.
— Да не болтай ты ерунды! — не поддался он на мою уловку. — Ты-то прекрасно знаешь, что это не… А откуда, кстати, ты об этом знаешь?
— Скажем, именно так видятся их разговоры Игорю, — обтекаемо ответил я, решив, что источник информации в данном случае намного важнее способов ее добычи.
— Он что, следит за ними? — занервничал Тоша.
— Еще чего! — фыркнул я, но потом вдруг почему-то засомневался. — Нет, не должен, — добавил я через мгновенье более уверенно, — я бы об этом знал. Но ты-то куда смотришь? Я бы на твоем месте задумался о том, что произойдет, если она, влюбившись, как это у девиц принято, во взрослого и интересного, как вам почему-то кажется, мужика, узнает потом, кем он ей приходится.
— О да, был бы ты на моем месте! — как-то загадочно хмыкнул он. — Мы бы все уже давно жили мирно и счастливо! Ладно, — вздохнул он, но не удержался, чтобы не съязвить, — принимаю замечание к сведению и приложу все возможные усилия, чтобы Игорь спал спокойно.
Я так и не понял, в чем заключался сарказм в мой адрес — я бы действительно давно уже вернул эту вертихвостку в рамки приличия — но какие-то меры он, похоже, все же принял. В чем я убедился в ближайшие же выходные, когда Татьяна, после моего рассказа о том сне Игоря, категорически настояла на нашей первой тем летом, совместной со всей старой компанией поездке на пляж. До тех пор я решительно отказывался от подобных предложений, чтобы не подвергать опасности процесс медленного выздоровления Игоря.