Ангел с железными крыльями
Шрифт:
При моих словах лицо поручика затвердело, а глаза потемнели от гнева.
— У вас все?!
— Вы обращались к командованию, а вам строго — настрого запретили идти в тыл германца. Я прав?
Сейчас Мелентьев, посчитал мои слова за издевательство. Ожег бешеным взглядом, кинул руку на кобуру, но уже спустя несколько секунд взял себя в руки.
— Наш разговор закончен.
Смысла в дальнейшем разговоре я уже не видел.
— Удачи вам, Иван Васильевич! — развернувшись, я пошел назад.
Вернувшись к госпиталю, некоторое время пытался найти место, где можно будет переночевать,
Рано утром, с попутной машиной, я уехал в Минск. Найдя в Минском госпитале Христофорова, я объяснил ему ситуацию. Он оценил свою помощь в три золотых монеты. По случайной фразе, проскочившей в нашем с ним разговоре, мне стало понятно, что именно он наблюдал Татьяну, младшую сестру Людмилы Сергеевны.
В госпитале мне удалось узнать, что после обеда в нужном мне направлении поедет машина, которая повезет вылечившихся солдат обратно в часть. Найдя шофера, я договорился с ним о том, что он захватит нас с доктором.
До отъезда у меня оказалось около трех часов свободного времени, которое я решил посвятить знакомству с городом, в котором был впервые. Первое, что сразу бросалось в глаза, так это отсутствие нервозности в жителях города, словно фронт не проходил в пяти часах езды от Минска. Пройдясь по улицам, вышел в центр. Проходя мимо бюста Александра II в центре Соборной площади и гостиницы "Европа", вдруг увидел большие стеклянные окна ресторана. В животе сразу заурчало. Вошел, сел за столик возле окна. Народа было немного. Официантка приняла заказ, и в ожидании, когда принесут обед, я принялся рассматривать публику. За соседним столиком о чем-то негромко говорили средних лет мужчины, облаченные в полувоенную форму с вензелями ВЗС на чиновничьих погонах. Этих типов я порядком навидался в Петербурге.
"Земгусары. Об отчизне радеют. Конечно, в ресторане защищать отечество проще, чем на фронте. А ты сам разве не такой? Ты почему не на фронте? — и внутри меня появилось чувство неловкости. Чтобы отвлечься, снова принялся разглядывать посетителей ресторана. Через два столика от меня сидела пожилая пара, за ними группа, о чем-то шумно спорящих, офицеров. Неожиданно до меня донесся громкий выкрик одного из спорщиков: — Пока идет война, и враг топчет нашу землю, долг каждого настоящего мужчины — защищать свою родину! Хватит заниматься выяснением, что делать, и кто виноват! Пусть этим займутся политики!
Я отвернулся к окну. Когда мне принесли заказ, я быстро поел, допил минеральную воду под цветочным названием "Фиалка", а затем отправился в госпиталь. Машина уже стояла во дворе.
На этот раз до передовой мы добрались сравнительно быстро. Проводив врача к сестре, я хотел остаться, но тот жестом указал мне на дверь. Осмотр Наташи длился около часа. Наконец доктор вышел из женской палаты.
— Как она?!
— Плохо. У нее ярко выраженный психоз, поэтому ей нужно лечь в клинику под наблюдение опытных врачей. Чем быстрее, тем лучше. Значит, сделаем так. Мне придется забрать ее с собой в Минск, так как случай очень сложный,
— Доктор, деньги у меня есть. Скажите: сколько?
— Я не собираюсь наживаться на вашем горе, но мне придется купить довольно специфические лекарства. Поэтому дайте мне еще двести рублей. Это все.
По приезду в Минск стоило доктору увидеть реакцию Наташи на меня, как он сразу, в довольно категоричном тоне, заявил, что на данном этапе болезни я являюсь раздражителем, после чего посоветовал мне не появляться два — три дня. Делать в Минске мне было нечего и на следующий день, с попутной машиной, я отправился обратно, к линии фронта. Меня не оставляла мысль о новом разговоре с поручиком. Мне нужно было знать то, что знал он. Первым, на кого я наткнулся, добравшись до расположения роты, оказался сам Мелентьев.
— Вы? Здесь?! Я думал…. — он окинул меня откровенно злым взглядом, затем зло рявкнул: — Какого черта вы делаете в расположении моей роты?!
— Остыньте! Или вы сегодня не с той ноги встали, господин поручик?
— Я еще раз спрашиваю….
— Не надо меня спрашивать. Просто шел мимо и зашел поздороваться. Не более того.
Из него словно стержень выдернули, глаза потухли, плечи опустились.
— Извините.
— Ничего. Как вы?
Поручик кисло усмехнулся: — Вы только за этим пришли?
— И за этим тоже.
Какое-то время он смотрел на меня, потом спросил:
— Как ваша сестра?
— Плохо. За внимание — спасибо.
Какое-то время мы мерили друг друга взглядами, потом Мелентьев сказал: — Извините. Налетел на вас…. Ночь не спал. Вот и сорвался.
Я видел, что его мучит желание выговориться, посоветоваться, или просто поговорить, но он изо всех сил сдерживал себя. И я решил слегка подтолкнуть его:
— Буду в расположении санитарной части еще дня три. Будет желание поговорить, найдете.
— Так вы не уезжаете?
— Нет. Отвез сестру в Минск. Доктор сказал, чтобы не было рецидивов, ее нужно лечить уже прямо сейчас. Значит, неделю, а то и больше, пробуду в этих краях.
— Значит, не уезжаете,… — поручик задумался на мгновение, а затем неожиданно спросил. — Где мне можно вас найти?
— Пока нигде не остановился. Так что….
— Тогда так. Связь будем держать через Люду. Как устроитесь, дайте ей знать. Хорошо?
— Договорились.
Вопрос с моим ночлегом решила сама Людмила Сергеевна, когда я к ней пришел. Как оказалось, в подвальном помещении, вместе со всякой рухлядью были свалены старые матрацы. На них я провел ночь. Наутро, я только привел себя в порядок, как меня разыскал солдат.
— Ваше благородие, вас господин поручик кличет!
Столь ранний гонец дал мне понять, что у Мелентьева есть какое-то предложение ко мне, поэтому не став терять времени я поспешил в расположение третьей роты. Лицо у поручика было усталое и помятое, но, в отличие от вчерашнего дня, в его глазах не было отчаянно — злого блеска.
— Здравствуйте, Иван Васильевич.
— Здравствуйте, Сергей Александрович. У меня к вам есть предложение.
— В чем оно состоит?
— Как вы отнесетесь к тому, чтобы снова пойти на службу?