Ангел-стажёр
Шрифт:
Но даже закрыв за ней свои мысли, на контакт вовне я не решался. Личная мысленная связь практикуется у темных, а у нас, как я понял, не приветствуется, и если охраняющих меня внештатников усилят целителями, кто их, этих последних, знает - может, они умеют распознавать как-то вызов не по официальным каналам.
Я вернулся к двери, в которую меня совсем недавно втолкнули, и - пробы ради - подергал за ручку. К моему огромному удивлению, дверь открылась. За ней меня встретили добродушно внимательные взгляды трех внештатников. В мою систему
– Я хотел бы узнать, - выпрямившись, надменно произнес я, - на каком основании меня задержали.
– Все в свое время, - расплылся в широчайшей улыбке один из них, - все в свое время.
– Вы не имеет права, - добавил я в свой тон нотку праведного гнева, - держать меня здесь без предъявления официального обвинения!
– Да кто же Вас держит?
– не менее широко развел он руками.
– Я могу выйти?
– на всякий случай уточнил я.
Отступив в сторону, он сделал все такой же широкий приглашающий жест.
Осторожно переступив порог своей камеры, подозрительно не запертой на все замки, я сделал движение в сторону выхода с этажа. Меня никто не остановил. Но когда я направился туда, прямо спиной почувствовал, что внештатники двинулись за мной следом.
– Чего надо?
– бросил я через плечо, решив вновь испытать свою удачу.
– Где постановление об ограничении меня в передвижениях?
– Боже упаси!
– раздался у меня за спиной издевательски елейный голос.
– У нас строгий приказ каждый Ваш шаг страховать. Чтобы, упаси Господи, не споткнулись ненароком.
Скрипнув зубами, я молча пошел дальше, ускоряя шаг по мере приближения к входной двери. Вот прямо перед ней моя удача и закончилась - дверь оказалась закрыта. Наглухо. Даже не шелохнулась, когда я плечом на нее налег.
– Немедленно проводите меня к своему начальству!
– повернулся я, наконец, к внештатникам, с интересом наблюдавшим за моим пыхтением.
– Такого приказа не было, - доверительно сообщил мне все тот же, которого, наверно, тоже приказом спикером караула назначили.
– Но Вы в полном праве обратиться к своему.
– Можете в этом не сомневаться, - уверил я его, закипая.
– Я требую встречи с…
До меня вдруг дошло, что мне больше не к кому обратиться за помощью. В смысле, официально. У меня больше нет начальства. От хранителей я ушел, ни к какому новому отделу еще не прибился, а моя миссия у аналитиков уже закончилась. Даже мой последний отчет самым замечательным образом им и без меня передадут.
Не в меру болтливый внештатник вопросительно смотрел на меня, с любопытством склонив голову к плечу в ожидании окончания моей фразы. У остальных двоих в глазах плескалось истинное наслаждение.
Именно это выражение и расставило все точки над i.
Но не возвращаться же мне назад с видом побитой собаки! Я пошел дальше по коридору, методично проверяя все двери на своем пути. Так и есть - еще одна имитация!
Если бы не этот эскорт за спиной, я мог бы голову дать на отсечение, что у меня пытаются вызвать неотвязные воспоминания о том первом разе, когда меня с земли выдернули. Тогда меня поместили на точно такой же - а может, и этот самый - этаж, на котором были заперты все двери, кроме одной. Ведущей в точную копию Татьяниной гостиной.
И на разбирательство несанкционированного перехода в видимость меня тогда совсем не сразу вызвали.
И мои надежды снова увидеть Татьяну с каждой минутой тогда становились все призрачнее…
Обойдя весь этаж по коридору, я молча зашел в свою комфортную до отвращения камеру и сам, с грохотом, захлопнул за собой дверь. Ладно, хоть один плюс обнаружился - если все двери вокруг заперты, значит, там никто не прячется.
Ожидать моего спонтанного выхода они не могли. И знать, куда я направлюсь, тоже. И топтались за мной, как привязанные, всю дорогу. И перемычки у нас не приняты, чтобы мгновенный сигнал сидящему в засаде послать. А через оператора к своему начальству взывать, чтобы оно с начальством целителей связалось, чтобы то своему сотруднику команду запереться дало…
Нет, если и появится прикомандированный целитель, чтобы у меня в мыслях доказательства моей вины найти, то прямо среди внештатников и, скорее всего, на самом допросе. На который меня, видимо, вызовут, когда сочтут достаточно обессилевшим от неизвестности и старательно подготовленных дежавю.
Из чего следует, что для ускорения процесса надо начинать изображать трагическое бессилие прямо сейчас. Точно же, гады, наблюдают!
Я медленно обвел взглядом обстановку, в которой каждая мельчайшая деталь криком кричала мне о Татьяне. Вместо тоски в душе взметнулось бешенство - сколько еще раз нужно им, темные их побери, доказывать, что никто ее у меня не отберет?
Чтобы не испортить картину уныния ударом кулака по ближайшей стене, я старательно сгорбился, прошаркал в гостиную и грузно опустился на диван. Через пару минут скорбное выражение начало сползать с лица, выставляя напоказ оскаленные зубы.
Согнувшись, я закрыл лицо руками, уперев локти в колени. Непривычная поза продержалась недолго - спина заныла, локти впились в колени и правая нога задергалась, посылая тычки ладоней прямо в челюсть. Да знаю я, что действовать надо, а не сиднем сидеть - не хватало еще, чтобы мои собственные конечности мне об этом напоминали!