Ангел-стажёр
Шрифт:
Я повалился на бок на диван, скрючился на нем и прикрыл локтем голову. Вот так-то лучше: скорбная мина - это вам не мысленный блок, ее не закрепишь. А под прикрытием последнего и страдальческой позы самое время приступать к подготовке своей версии на допросе.
Однозначно против меня свидетельствуют только наши воспоминания. Я был почти уверен, что донесли на меня администраторы. Больше некому.
В самом страшном сне не мог я себе представить, чтобы подручные Стаса сделали хоть один шаг без его приказа.
И целители прямо тряслись от желания изучить нашу историю - ее изъятие для приобщения
И в братьях-хранителях я был на сто процентов уверен.
Не говоря уже о том, что решись любой из вышеперечисленных на разоблачение подрывной деятельности, меня бы намного раньше задержали.
А вот администраторам, видно, мало показалось свести со мной счеты в своем павильоне. Вообще-то странно, что они так быстро подложенные мной экземпляры воспоминаний нашли - нет, чтобы с такой оперативностью на заявки полевых работников реагировать! И руководству мгновенно доложили, и то все бросило, чтобы об инциденте по инстанции доложить…
И все для того, чтобы насолить обычному хранителю, который - страшно сказать, сколько лет назад!
– имел наглость попросить у них пару раз дополнительные средства на еду и самую элементарную одежду. Такие злопамятность и мелочность как нельзя лучше вписывались в мое представление об администраторах.
Впрочем, подумал я, если родные пенаты не смущает демонстрация совсем не ангельских качеств целым весьма уважаемым отделом, то можно взять их методы на вооружение. И в этом случае позднее разоблачение мне тоже на руку сыграет.
Во время грядущего разбирательства вопрос о наших воспоминаниях обязательно возникнет. Причем, сразу - у внештатников это единственная неопровержимая улика против меня. Нужно сделать так, чтобы именно вокруг нее все допросы и крутились как можно дольше - в идеале, до тех пор, пока Стас Татьяну из родных пенат на землю не ушлет. Потом, даже если меня мысленным насильникам отдадут, это будет уже не важно.
В истории возникновения наших воспоминаний я решил максимально придерживаются правды. У меня не было ни малейшего сомнения, что внештатники допросят всех моих ангельских соавторов, и мельчайшее несовпадение в наших показаниях тут же приблизит момент вторжения в мое, по крайней мере, сознание для подтверждения их достоверности.
Я только порадовался тому, что Тоша хоть на этот раз оказался далеко от эпицентра событий. За Стаса с Максом можно не волноваться - попытка у них в головах покопаться без жертв не обойдется.
Я даже цель написания нашей истории решил не скрывать. И твердо стоять на том, что она не была достигнута. Я вновь натянул на лицо под локтем скорбную мину - старательно, до мелочей, фиксируя положение мышц. Вот это действие нужно довести до автоматизма - для аккомпанемента признанию в том, что и мои последующие попытки вызвать интерес у Татьяны также провалились.
Я скрупулезно перебрал в уме все события, произошедшие с момента возвращения ее памяти. И в совершенно другом свете увидел ее индивидуальную программу у Стаса, ее увлеченность целительством и ее обиженную отстраненность у администраторов. Да, в последнее время мы немного забыли об осторожности, слишком часто показываясь в обществе друг друга, но знаменитая Татьянина сдержанность давала мне отличный шанс горько констатировать, что моя настойчивость
Ну да, если только она не забыла о нашем договоре и дальше изображать ее полную амнезию и не вспомнила свои земные обещания внештатникам всех кругов ада, если ей меня не вернут. Я в очередной раз пожалел, что память не вернулась к ней чуть-чуть более избирательно - я и в те разы места себе не находил, оставляя ее на земле. А сейчас, когда родные пенаты в прямом смысле оказались в пределах ее досягаемости, она же вообще может начать их направо и налево крушить - вместе с моей тщательно выстроенной версией!
Я чуть не вызвал ее. В последний момент спохватился - при звуке ее голоса, даже мысленного, о скорбной мине и несчастной позе можно сразу забыть. Для наблюдающих мое состояние должно меняться от раздраженного к угнетенному, а там и вовсе к подавленному. Внезапный всплеск ликования только целителей приманит. Если они уже не появились.
Я медленно встал и поволок ноги к двери. Чуть приоткрыв ее, я увидел все тех же внештатников, расслабленно привалившихся к противоположной стене. Я открыл было рот, но тут же захлопнул его, переводя затравленный взгляд с одного своего охранника на другого и нерешительно теребя ручку двери.
– Вы что-то хотели?
– поинтересовался все тот же, похоже, единственный не немой из них.
– Не могли бы Вы сказать мне, - с видимым усилием произнес я после еще двух безуспешных попыток заговорить, - когда начнут слушание по моему делу?
– А Вы, оказывается, умеете быть вежливым, - удовлетворенно хмыкнул мой собеседник.
– Пожалуйста, - с истинным, а не наносным усилием вытолкнул я из себя.
– Когда это решение будет принято, - снизил он голос до заговорщического шепота, - Вы узнаете о нем первым.
Не издав больше ни звука, я медленно развернулся и пошел назад, глядя себе под шаркающие ноги. Дверь я оставил открытой, словно забыл о ее существовании.
В гостиной я сразу рухнул на диван, уткнувшись в него лицом и прикрыв последнее сразу двумя руками. На тот случай, если Стас разорется - при общении с ним смиренное выражение у меня на лице уже давно никакими усилиями не удерживается.
Мне нужен был именно он. Если наш контакт как-то зафиксируют, хуже я ему не сделаю - его участие в моем деле уже подтверждено его собственной главой в наших воспоминаниях. А она в них почти в самом конце, и внештатники быстро читать точно не приучены, если вообще умеют - значит, его еще, скорее всего, не задержали. И в родных пенатах у него единственного есть гарантированная прямая связь с Татьяной - удалось ли установить такую темному гению, я не знал.
– Говори, - мгновенно отозвался Стас.
Я объяснил ему план своих показаний.
– Одобряю, - коротко ответил он.
– Никто понятия не имел, что я их дальше понесу, - добавил я.
– Не выйдет, - отрезал он.
– Как они к тебе здесь попали?
Темные меня побери совсем, об этом я не подумал!
– Этот темный псих, - правильно истолковал Стас мое молчание, - предлагает доставку на него валить. Мол, прочитал экземпляр для Татьяны, пришел в восторг, сам нашел тебя, предложил ознакомить общественность с гениальным произведением. Тебе уже было все равно, от отчаяния ты согласился.