Ангел-стажёр

Буря Ирина

– Может, не будем его впутывать, - засомневался я.
– Мне еще только обвинений в связях с темными не хватает.

– Придется, - рыкнул он.
– Он предлагает версию, что сразу не назвался - разыграл тебя втемную.

– А с чего это альтруизм такой?
– насторожился я.

– Его темные ни при каких обстоятельствах не сдадут, - пояснил Стас.
– Они, скорее, открытый бунт поднимут.

– Я понял, - не очень искренне сказал я.

– Опусы тебе передавали в том тайнике, - продолжил Стас.
– С этим тоже чем проще, тем труднее поймать. Но ты там больше никого не видел -

с тобой записками общались. Все, связь только по существу и в случае острой необходимости.

– Я понял, - уже увереннее повторил я.
– Как Татьяна?

– Нормально, - исчерпывающе ответил он.
– Молчит.

Скорчиться на диване после разговора мне удалось без малейшего усилия. Похоже, дела обстоят куда хуже, чем мне казалось, когда я рисовал себе картины бушующей Татьяны. Она либо говорит, либо думает - и мой собственный опыт однозначно утверждает, что когда она замолкает, это намного опаснее.

Что и подтвердилось, когда Стас неожиданно вызвал меня поздно вечером.

Татьяна всегда умела заставить меня совершать немыслимые подвиги. Ее воображение гарантировало, что эти подвиги с виду будут просто невозможными, а ее непоколебимая вера в меня рубила на корню малейшее мое поползновение признать свое поражение.

Нет, вы не подумайте - я был глубоко тронут ее категорическим отказом бежать без меня, но когда, наконец, эти женщины поймут, что моральную поддержку герою в поединке лучше оказывать из безопасного далека? Так, чтобы он не косил одним глазом на противника, а другим - на опасности, которые могут грозить вдохновительнице. Вот кто-нибудь когда-нибудь слышал о косом победителе в турнире? Может, неспроста такие случаи в истории не зафиксированы?

И вызывать ее бесполезно - к моим разумным доводам она прислушивалась, лишь когда я в невидимости был, и то через раз. Мне освобождаться немедленно нужно! Вместо того, чтобы со всем присущим мне молчаливым достоинством дождаться того момента, когда меня соизволят выслушать.

И вот как мне теперь стратегию выстраивать - не зная, не почерпнули ли уже в сознании Татьяны факты, камня на камне от этой стратегии не оставляющие?

Логика в ее словах, конечно, есть, - прервал хаотический поток моего сознания голос Стаса.
– Если упор делать на то, что память к ней не вернулась, исчезать ей сейчас нельзя.

Нет, ну как ей это удается? Как ей удается заставить любых - даже самых матерых - ангелов с ее голоса петь?!

– Значит, вносим в твою версию дополнение, - продолжал тем временем Стас.
– На распространение опусов ты согласился от незнания окраски психа, отчаяния и желания наказать наблюдателей.

– Это еще зачем?
– воспользовался я поводом выплеснуть, наконец, наружу кипящее возмущение.

– Затем, что это - наш единственный общий мотив, - рявкнул он.
– Затем, что так тебя целая толпа хранителей поддержит. Затем, что это подтвердит версию внештатников и не даст им копать дальше - пока они на тебя мелкое хулиганство вешают.

– Чего?
– опешил я.

– По всем статьям, ничего больше у них против тебя нет, - уверенно заметил Стас, - так они и этому рады. Раздувают, конечно, о недостойном высокого звания ангела поведении, но мы центр тяжести к наблюдателям сместим.

– Кто

мы?
– быстро спросил я.

– Твоя задача - продержаться неделю, - пропустил он мой вопрос мимо ушей.
– Затем Татьяна выберет мой отряд…

– С этого бы и начинал!
– снова не выдержал я.

– … и сразу же отправится на землю, - опять проигнорировал он мое замечание.
– Дави на прошлое, на все фокусы наблюдателей, потребуй приобщить к делу свидетельства других хранителей с мелкими - я пару дней потяну с поиском старых и сбором новых…

– Стас, какую неделю!
– завопил я.
– За это время Татьяну просто схватят и проверят ее память!

– Этот момент проработан, - туманно уверил он меня.
– К концу недели изъявишь желание показать внештатникам тайник…

– Зачем?
– напрягся я.

– Отсюда я тебя не вытащу, - буркнул он с досадой.
– Мои орлы, конечно, спят и видят штурм внештатников, но это точно не моя юрисдикция. А вот когда тебя к тайнику выведут - только по моему сигналу!
– то там тебя и встретят, и примут. Больше тебе знать пока не надо.

А я и не хотел знать никаких подробностей - ввиду все еще возможной встречи с целителями. Когда Стас отключился, я остался лежать ничком на диване, недоверчиво всматриваясь в слабый огонек, робко замерцавший в обрушившемся на меня мраке.

На земле я наколлекционировал много надежд и чаяний, но самой яркой моей мечтой было поприсутствовать на заседании контрольной комиссии, которая будет решать вопрос принятия Татьяны в родные пенаты.

Этого удовольствия нас обоих лишили.

Все последнее время я предвкушал момент, когда в конце обучения, перед лицом аттестационной комиссии, без малейших колебаний, ясным и звонким голосом Татьяна - лучшая выпускница в своей группе - выберет подразделение хранителей. К зависти всех остальных отделов. К досаде Стаса. И к полному удовлетворению одного быв… Нет, хранитель бывшим не бывает - одного когда-то обычного хранителя, который достиг невиданных высот профессионального мастерства и воспитал поистине гениальное пополнение родному подразделению.

А то, что высоты были достигнуты под градом пинков будущего пополнения, родному подразделению знать необязательно.

Меня еще и этого собрались лишить?

Святые отцы-архангелы, смиренно привлекаю ваше внимание к тому факту, что моральное удовлетворение является единственным вознаграждением и неотъемлемым правом любого члена нашего сообщества. Даже если он слегка проштрафился … нет, увлекся … нет, проявил излишнее рвение в достижении максимально выдающихся результатов своей миссии.

Нет, добившийся столь блистательного успеха член нашего справедливого сообщества подгадает сдачу тайника прямо к Татьяниному распределению. И оказавшись в нескольких шагах от нее, прыгнет в инвертацию и в полной мере насладится своим заслуженным триумфом. А потом пусть и встречают, и принимают. Кто угодно.

Лежать на диване унылым бревном я больше не мог. Сказалась привычка к земному комфорту часов - чувство времени ко мне, конечно, вернулось, а вот способность оценки скорости его течения - нет. Мне казалось, что ночь уже точно прошла, но с этим круглосуточно ровным освещением в родных пенатах судить было сложно.